Человек в капюшоне кивнул.
– А Федим – тоже твоих рук дело? Это ведь ты выпустил ему кишки в его же лавке и подставил меня, чтобы досадить Никко.
Человек снова кивнул.
– Тогда я кое-что заслужил, – продолжил я. – Мне не нравится, когда меня используют, даже если это делает один из вас.
– Ты так жалуешься, словно ничего не получил взамен, – произнес Тень.
Я горько рассмеялся:
– Взамен, говоришь? Получил? Меня били, пытались пришить, и семь лет работы на Никко пошли насмарку.
– Ты забыл о мертвой убийце, которая парила в твоей спальне.
Это застало меня врасплох. Выходит, меня прикрывал Тень? Я обернулся на Келлза, но без толку, так как он был удивлен не меньше.
– Урок была тебе не по зубам, – молвил Тень. – Как и следующий Клинок. И следующий, ухитрись ты прожить так долго. Я имел вольность передать им послание от твоего имени.
– От моего или своего?
– Это важно?
– Важно, если ухудшило положение. Важно, если люди считают, что мне хватило сил подвесить Урок. И что мне делать, черт побери, если они подошлют ко мне кого-нибудь еще круче, а тебя не окажется рядом? Святые Ангелы! Неужели нельзя было перерезать ей в подворотне горло и послать записку?
– После этого кто-нибудь подсылал к тебе Клинков?
– Не о том речь!
– Именно о том, – возразил Тень. – Я устранил Клинка и дал понять, что прикрываю тебя. Не кто-нибудь, а я. И тебя оставили в покое. Поэтому скажи спасибо и говори, где дневник.
– Я не подчиняюсь тебе, прикрываешь ты меня или нет, – ответил я. – А потому повторяю: зачем тебе дневник?
Рука Тени сложилась в кулак.
– Ты не такой незаменимый, как тебе мнится, Носишко.
– Нет, он именно такой, – подал голос Келлз.
Я обернулся и увидел, что он стоит со скрещенными руками и мрачным лицом.
– Дрот подчиняется мне, а не тебе, и я решаю, незаменимый он или нет. У нас с тобой договор, но это не значит, что ты можешь распоряжаться моими людьми как вздумается. Ты сам говорил, что соревнуешься в Десяти Путях с Одиночеством, и это тебе нужна моя организация. И если у тебя есть дело, ты обращаешься ко мне, иначе ничего не произойдет. То же самое и с людьми. Ты всякий раз спрашиваешь моего разрешения. Это понятно?
Я прикусил язык – не потому, что хотел расцеловать Келлза за его поступок (хотел), а потому, что он назвал имя второго Серого Принца – той, что взяла на поводок Железного Дегана и вошла в мой сон, чтобы предупредить о дневнике. Теперь я знал не только лицо и голос, но и ее имя: Одиночество.
Тень ответил не сразу. Наконец он чуть заметно кивнул:
– Разумеется. Прошу простить, если превысил полномочия.
– Ответь Дроту на его вопрос.
– Очень хорошо, – сказал Тень, поворачиваясь ко мне. – Ты хочешь знать, зачем мне книга Иокладии Неф? Потому что она нужна Одиночеству. Потому что Одиночество давно за ней охотится. И потому что если книга так важна для нее, то пусть лучше дневник окажется в моих руках, а не ее. Одиночество умна. Она знает, что если открыто сунется в Десять Путей, то другие Серые Принцы попытаются ей помешать. Этот кордон слишком важен для нас, чтобы отдать его под чей-то единоличный контроль. Именно оттуда начал свой путь Исидор. И это единственный кордон, который не подчинился никому после его падения. Обуздать Десять Путей означает совершить то, что до сих пор удалось только Королю-Тени. Ты представляешь, чем станет для Принца захват Десяти Путей?
Я кивнул. Козырные и Уличные Боссы без колебаний присягнут Замком Принцу, который сумеет объединить Десять Путей. А если в процессе она еще избавится от Никко с Келлзом? Безвластие только сыграет на руку.
– Это означает появление нового Короля-Тени, – сказал я, ничуть не греша рассудком.
– Вот именно, – сказал Тень. – А я не хочу склоняться ни перед ней, ни перед кем-то еще. Это меня и беспокоит. Одиночество знает, что кто-нибудь из нас – один или несколько – попытается остановить ее, но продолжает гнуть свою линию. А это значит, что у нее есть какой-то козырь в рукаве, гарантирующий победу в Десяти Путях. Я думаю, что это книга.
Я подавил желание отвести глаза, моргнуть, хоть чем-то отреагировать. Тень был ближе к истине, чем считал, но я не собирался его просвещать. Взамен я взглянул прямо в клобук и усилием воли выровнял голос.
– Сколько же всего Серых Принцев участвует в этом деле?
– В данный момент только мы с Одиночеством.
– Но если это настолько важно, то к чему эти игры? – спросил я. – Почему не послать своих людей? Зачем использовать меня?
– Но ты и есть «мои люди», – ответил Тень. – А также человек Одиночества, Хозяйки Танца и Пепельного Языка. Все зависит от того, кто дернет за нитку. Ты же не думаешь, что информация от людей Никко, которую ты передавал Келлзу, собиралась исключительно твоими усилиями? Не думал, что, пока ты дергал за ниточки, расшатывая организацию Никко, кто-то дергал за ниточки, ведущие к тебе? – Из-под клобука долетел зловещий смешок. – Кому, как не тебе, знать, что людьми проще манипулировать изнутри. А я – мы делаем то же самое, но на глубинном уровне.
Я часто слышал, что именно так Серые Принцы и действуют, но одно дело досужая болтовня, а другое – осознание факта. Это было сказано так буднично, что меня пробрал озноб.
Тень оперся на стол, чуть обнажив рукава дорогого темно-серого дублета.
– Теперь твоя очередь, – молвил он. – Расскажи мне о дневнике.
Я посмотрел на клубившийся мрак и ощутил соблазн выложить все как есть, и пусть у других болит голова о книге, Десяти Путях и войне. Вот расскажу, отдам Тени дневник – и все! Никакой беготни, загадок и сопоставлений подозрений со словами источников. Пусть этим привычным делом займутся Серые Принцы. Пусть Тень надует Одиночество, а я отойду в сторону и снова стану обычным Носом.
Это было заманчиво, но я знал, что не смогу так поступить. Одиночество велела не отдавать книгу никому, даже ей. Это не стыковалось с тем, что говорил Тень. Если бы книга была нужна ей позарез, Одиночество не стала бы меня предостерегать. Она заявила, что лучше бы книга Иокладии снова пропала, чем попала в плохие руки. Слишком тонкая хитрость даже для Серого Принца, так как после такого предупреждения я запросто мог уничтожить дневник.
Да, Одиночество хотела получить дневник, но не затем, о чем думали мы с Тенью. Я вспомнил слова Балдезара об Одиночестве и Ирониусе, вновь испытав озноб: «Они хотят использовать ее против империи». Тогда я не поверил, но сейчас мне показалось иначе.
– Я жду, – проговорил Тень.
Я глянул на Келлза. Тот пристально смотрел на меня. Нечем помочь? Или есть? Много ли знает Келлз? И много ли хочет знать?
Я изобразил безоговорочное смирение и сел поглубже.
