— Не по-о-онял… — удивленно протянул Мороков. — Без меня, что ли?! А на хрена ж тогда?..
Он вернулся, заглянул в грузовик — ящики с боеприпасами были на месте. То есть, пока Мороков спал, никто и не думал выгружать их. Мороков почесал в затылке, вылез из вездехода, подошел к грузовому контейнеру, толкнул дверь и вошел внутрь.
Здесь было тихо. Только в глубине контейнера что-то равномерно и глухо ударялось по чему-то железному. Хорошо ударялось, вибрация чувствовалась даже здесь, у самого входа.
— Эй! — заорал Мороков. — Остался тут кто? Ответом ему были участившиеся удары и невнятный, сильно приглушенный гул голосов.
— Дурдом какой-то… — пробормотал ничего не понимающий Мороков, направляясь на звук.
По дороге он увидел лежащего на полу человека. Тот явно был мертв — весь пол кровью залит. Рядом валялся автомат. Мороков сглотнул, вытащил пистолет и с опаской огляделся. Никого. Только громыхающие удары по железу и возмущенный ор, который сделался слышнее.
Мороков присел, осторожно перевернул убитого и открыл от удивления рот. Это был один из ребят Сандерса — Николаю несколько раз приходилось с ним встречаться. Не то чтобы друзья (какие у байкеров могут быть друзья?!), а так, знакомые… имени даже не вспомнить.
Горло убитого было перерезано одним мощным ударом, кровь уже почти перестала идти, но ясно, что убили его совсем недавно, минут десять назад.
Мороков медленно встал. Ему сразу же вспомнился звук удаляющегося флаера.
— Непорядок… — пробормотал Николай Мороков, озираясь по сторонам, словно надеясь увидеть причину этого непорядка.
Ярдах в семи, перед самым поворотом коридора, откуда невнятно грохотало и ругалось, была дверь. Приоткрытая.
Мороков крадучись подошел к ней, потом рывком распахнул и ворвался в крошечную комнатку, поводя из стороны в сторону стволом пистолета.
Никого.
Мороков огляделся внимательнее и едва не вскрикнул от изумления. На полу лежало еще одно тело.
Олаф Стоунсон.
Можно было и не проверять, Олаф это. И одежда, и габариты, и маска с очками его тут же, скалятся на мертвого хозяина хищной пастью, насмешливо глядят узкими вертикальными зрачками на того, кому недавно еще служили верой и правдой.
— Твою ма-а-ать… — выдохнул Мороков.
Глухие удары в коридоре вдруг затихли, и в наступившей тишине отчетливо прозвучал громкий крик:
— Открой, сволочь! Прибью гада!..
Николай вздрогнул. Он узнал голос Ричарда Сандерса. А всем было очень хорошо известно, что Сандерс слов на ветер бросать не станет.
Непонятно чего испугавшись, Мороков метнулся в боковой коридорчик и увидел дверь, заложенную широкой металлической полосой. Подскочив к двери, Мороков торопливо поднял запор. Дверь тут же распахнулась, едва не сбив его с ног, и на пороге возник озверевший Ричард Сандерс. Мороков подумал, что таким еще никто Ричарда не видел. А если и видел, то наверняка не остался в живых.
— Ты?! — Сандерс схватил Николая Морокова за отвороты куртки. — Ты?!
— Олафа убили, — выдавил из себя Мороков. — Он там… пуля в затылок…
— Кто?!
— Каилос…
— Каилос, — медленно повторил Ричард Сандерс, и глаза его злобно сузились.
* * *
Филипп Кэссиди изо всех сил старался не отрывать взгляда от приборов, чтобы не видеть фотографий, развешанных перед самым лицом водителя. Это удавалось с большим трудом, а если быть точным — не удавалось вообще. Ощущение было такое, словно находишься не в кабине полицейского флаера, а на кладбище — бредовом кладбище, нехорошем, кладбище из будущего, где часть могил занята, а часть только еще ждет своих постояльцев, но надгробные плиты уже поставлены и на них уже есть надписи и изображения тех, кому там надлежит быть. И ты сам — в числе ждущих очереди на захоронение…
Идиотские мысли, идиотские ощущения, но Филипп ничего не мог с собой поделать. Кэссиди еще не отошел от шока, испытанного в первую секунду, — когда он, мрачный и хмурый, не могущий пока еще думать ни о чем, кроме только что освободившихся от наручников запястий, плюхнулся в кресло водителя, поиграл клавишами на пульте управления, поднял голову и встретился взглядом с членами своего экипажа — Изя, Стрелка, Тур… Пружинка, Кузнец, Краб… и даже он сам, майор Филипп Кэссиди, собственной персоной…
Почти минута ушла на то, чтобы прийти в себя. Фил наконец-то заметил, что Изя испуганно трясет его за плечо, что в ухо ядовито и злобно шипит Каилос Никзараторс, что Гусь с Туром недоуменно таращатся на него через открытый люк второго флаера, что физиономия рыжего ирландца выражает явный испуг, а пистолет в его руке как-то совсем уже истерично дергается из стороны в сторону.
Кэссиди сразу же узнал эти фотографии, тем более что видел он их не так давно — в кабине патрульного вездехода, подвозившего его в Олд-Сити. Как же звали того сержанта? Не помню… Брат его ходит на «Соколе» — летун, второй стрелок, кажется… капитан… капитан Матвеев, точно. Значит, и водитель — тоже Матвеев. Сержант Матвеев, патрульный-нижник, отделение лейтенанта Хартона. Наши, подумал Кэссиди. Патрульные из нашего, четвертого участка в Эйр-Йорке. А второй флаер? Кто второй?..
И словно бы в ответ на его мысли Изя, усевшийся уже рядом с Филом и тоже озабоченный тем же вопросом, поиграл клавишами передатчика, послал запрос на соседнюю машину и вывел на экран данные по второму флаеру: позывные, дата выхода, имя… «Ганс Гейгер, капитан, патрульный, четвертый полицейский участок, Эйр-Йорк…»
Кэссиди чувствовал, как лицо его каменеет. Было совершенно ясно, что ни капитан Гейгер, ни лейтенант Хартон не отдадут добровольно бандитам свои транспортные средства. Значит...
Значит, двумя отделениями патрульных в четвертом участке стало меньше. Пока — двумя. А скоро там станет меньше еще на одно отделение — экипаж майора Филиппа Кэссиди, команда «Отбоя», единственная команда летунов в этом полицейском участке.
«Не везет нашему четвертому, — подумал Кэссиди. — Почти половина патрульного состава вышла, можно сказать, из строя. Изя тоже это понял, он не слепой, фотографии видел. А после этого только дурак не понял бы, в чем дело».
— Грязно работаешь, Каилос, — ледяным тоном произнес Кэссиди. — Очень грязно. Не боишься? — Фил обернулся и в упор посмотрел на Никзараторса.
— Боюсь?! — изумился Каилос. — А чего мне бояться, легавый?! Того, что вы слетите с курса и начнете творить глупости?
— Хотя бы, — кивнул Фил, не отрывая полного ненависти взгляда от лица грека.
Каилос мгновенно сделался серьезен, наглая и недоуменная улыбочка исчезла, сменившись зловещим и ничего хорошего не обещающим выражением.
— Нет, легавый, не боюсь, — без тени смущения или волнения ответил Каилос. — Нечего мне бояться. Ваши девки на корабле, с нашими парнями. Если вы что-нибудь не так сделаете, знаешь, что с ними будет? Рассказать? Наши парни не так часто развлекаются с женщинами, а тут — такой случай! Так что запомни, легавый, если мне что-то не понравится, мало того что вам всем не жить, так и вашим девчонкам смерть за счастье покажется, понял?
