После всех утренних чудес в кабинете я почти не удивился тому, что Руссо как бы «случайно» проезжал на лимузине мимо дирекции порта как раз в то время, когда я, позевывая, вышел из дверей на тротуар. Точно так же «случайно» в салоне оказалась кружка горячего кф'кесса — это в штабном-то глайдере! В общем, как я ни боялся опоздать, «327-й» вылетел на Авалон точно по расписанию.
* * *
Зуммер вызова на двери моего номера в офицерском общежитии разбудил меня точно с началом утренней вахты. Я и не заметил, как снова заснул. Трахфорд уже начинала свою операцию, и моим кораблям охранения предстояло вылетать со своих баз через двенадцать метациклов.
Я отключил зуммер, нажав соответствующие кнопки, потом надел чистую летную форму и спустился в вестибюль, где Коупер допивал последний глоток кф'кесса из пластикового стаканчика.
— На станцию челноков, адмирал? — спросил он меня.
— Верно, — согласился я, наливая и себе стакан обжигающе-горячего пойла. — Кто вам это сказал?
— Никто, адмирал, — отвечал тот, отворяя мне дверь. — Просто незадолго до утренней вахты все у нас в гараже как безумные засобирались на станцию челноков. Не нужно обладать слишком уж развитой смекалкой, чтобы допереть, что без вас там не обойдется… вот я и заехал за вами.
Я ухмыльнулся, глядя на то, как он забирается на переднее сиденье и смело направляет нос машины прямо в гущу утреннего движения.
— Что-то подсказывает мне, мистер, что у вас впереди неплохая карьера на Флоте, — заметил я, отхлебывая кф'кесс.
— Так точно, сэр… адмирал, — отозвался он, глянув на меня через плечо. — Рано или поздно я стану рулевым, вот увидите! Я уж прошел три подготовительных курса в Академию.
Мне вспомнился я сам много лет назад, продирающийся сквозь густые заросли замысловатых задач до тех пор, пока мне не начинало казаться, что моя голова вот-вот вспухнет и лопнет от непосильной нагрузки. Порой мне казалось даже, что я не дотяну до конца. Каким-то непостижимым образом я все же сдюжил… чтобы сегодня снова лететь и рисковать своей дурацкой башкой, цинично додумал я.
— Кстати, у этих подготовительных курсов есть один фокус, — произнес я наконец.
— Правда? — спросил он с неподдельным интересом. Мне даже понравилось то, что он, похоже, был слишком горд, чтобы спросить, какой именно.
— Я даже могу сказать какой, — продолжал я.
— Вы не будете против, если я запишу? — возбужденно спросил он.
— Нет, — твердо отвечал я. — Это очень просто, хотя добиться этого нелегко.
— Ну, там все задачи сложные, адмирал. А уж препы…
— Ясно, — сказал я. — Вам нужно знать только одну вещь, чтобы прорваться в Академию. И это всего-то: никогда не сдаваться, как бы ни издевались и ни изгалялись над вами препы. Просто держитесь и в конце концов победите. А потом, — добавил я с усмешкой, — все завернется так круто, что вы будете вспоминать подготовительные курсы почти что с ностальгической тоской. Зато к этому времени вы уже будете знать, что вам ничего не страшно. Вообще ничего.
Коупер высадил меня у зоны посадки на челноки, и я сел на первый же борт, направлявшийся на орбитальный форт 19. Я прибыл туда на час раньше срока, так что занял служебный кабинет и вызвал на экран дисплея свою почту. Ни официальные донесения Уильямса, ни частные замечания Барбюса насчет событий вчерашнего дня не добавили мне хорошего настроения. Атаки облачников следовали почти непрерывно, причиняя городу чудовищный ущерб. К тому же силы защитников медленно, но верно таяли в силу простого численного превосходства противника. На вечер вчерашнего дня мы потеряли семь «Звездных Огней» (два из которых, впрочем, удалось спасти для ремонта) и три «Непокорных» с большей частью экипажей. Мне же ничего не оставалось, как, стискивая зубы, беспомощно сидеть на форте 19. Черт, я ничего не мог поделать, даже тытьпроклятым пальцем шевельнуть, чтобы помочь им до конца этой тытьчертовой операции!
Хорошо хоть Клавдия была пока жива и здорова — по крайней мере на момент отсылки этих донесений. Другой — но и последней — хорошей новостью было то, что Делакруа и его экипажу удалось улизнуть из порта в последний момент перед тем, как облачники всерьез взялись за дело. Никто не знал, куда они исчезли, но я не сомневался в том, что он и его «Желтая птица» еще очень даже понадобятся нам до окончания этой жуткой войны. Прикусив губу, я дочитал корреспонденцию — по большей части всякий вздор за исключением нескольких любопытных сообщений с Содески. Главным оставалось одно: что бы ни было причиной этих ожесточенных атак — перехват Ла-Саллем вражеского конвоя с силами вторжения или мой успешный налет на От'нар, — облачники обратили весь свой гнев на Аталанту. И меня даже не было там, чтобы помешать этому!
Последним пришло ко мне по почте объявление от известного авалонского модельного дома о специальной распродаже флотских мундиров. Интересно, что за звездолетчики заботятся о мундирах индивидуального пошива в самый разгар войны? Я вырубил монитор и сердито уставился в темный иллюминатор. Чтобы выиграть эту войну, нашей старой Империи нужны были усилия всех без исключения, даже политиканов!
* * *
Вот уже второй раз за какие-то три дня разнообразные корабли нашей небольшой ударной флотилии снизили скорость ниже световой для сбора в намеченной точке, на этот раз настоящей, в районе Бакс-Эмифирни. До времени «Ч» оставались считанные мгновения. Что ж, во всех отношениях это можно было считать триумфом космогации.
Мои эскадрильи осуществили перелет безукоризненно; покойный капитан Норвик мог бы ими гордиться. Вут свидетель: я, во всяком случае, гордился. Слева от меня шли в идеальном плотном строю сорок восемь «Звездных Огней»
«красной» группы 81, 93 и 74-й эскадрилий; справа — еще сорок восемь «Огней» «зеленой» группы 83, 87 и 91-й эскадрилий. Примерно в полукленете от нас по левому борту — и на четверть кленета ниже — шли шестьдесят четыре скоростных штурмовика 327-й модели 35, 19, 38 и 24-й эскадрилий, сведенных в «синюю» группу, готовую нырнуть к поверхности планеты.
И все это происходило вплотную к Баксу, висевшему в каких-то нескольких световых метациклах над моим левым плечом; высокий купол космоса переливался той причудливой дымкой, какая бывает только в непосредственной близости от мощного источника света. Казалось, мои корабли несутся на гребне огромной волны. Совсем близко от нас курс моих кораблей пересекался под прямым углом полосой пояса астероидов — опасно близко! На какое-то мгновение мне показалось, будто я вишу без движения между бесконечным полотном переливающегося атласа и плоским диском из скомканного бархата. Невероятно! Впрочем, пока все это выглядело вполне мирно. Это даже начинало мне нравиться.
Я проверил показания датчика обнаружения — ничего. На всякий случай я методично осмотрел огромную сферу космоса вокруг нас, поделив движениями головы звездный пейзаж на полосы. Все равно ничего.
Внизу, на Эмифирни, тоже не было видно ничего: ни разрывов разлагателей, ни вспышек заградительного огня. Ничего. Там и здесь мерцали на ночной поверхности планеты огни небольших поселений. А где-то наверху, у полюса, сиял подобно драгоценному камню на перстне портовый город Эппеид с его знаменитыми гравитационными доками. Я подумал о людях там, внизу — как об оккупированных эффервикцах, так и о поработивших их облачниках. Ничего, очень скоро проснутся те и другие.
