Бэй напомнил себе, что язык — это часть ее тела, которое он действительно любит. Ну какой будет вред, если он скажет ей? Она не Анна и не собирается контролировать и порабощать его за слабость. Шарли совсем другая, но он намерен удерживать верх любой ценой.
— Что такое любовь? Ты мне очень дорога. Ты совсем не такая, какой я считал тебя вначале.
Бэй вдруг ни с того ни с сего оказался спиной на песке. Шарли нависла над ним, держа дрожащий кулачок очень близко к его носу. Он знал, что она вполне способна использовать его, поэтому отполз в сторону.
— Что я такого сказал? Разумеется, я люблю тебя, злючка ты эдакая! Почему бы еще я просил тебя выйти за меня? Денег у тебя нет, и ты уже не первой молодости. Зрелая, я имею в виду, не юная барышня, — поспешно добавил он, отползая в сторону, как краб.
— Ну, ты и негодяй! Как ты смеешь?! — Волосы ее растрепались, напоминая Бэю шипящих черных змей. Змей, которые с радостью готовы выпустить в него свой яд.
— Ну, давай же будем честными. Ты старая дева, — попытался он рассуждать логически. — У нас обоих было несчастливое прошлое, но вместе мы можем построить хорошую жизнь. — Он не успел увернуться, когда она швырнула песок ему в лицо. — А это уж совсем ни к чему. — Он выплюнул изо рта песок, радуясь, что она не целилась в глаза. В данную минуту Шарли была истинным воплощением высшей жрицы страсти. Пояс халата волочился по песку, и она, похоже, не замечала, что тело ее полностью обнажилось в лунном свете. Соски сморщились от гнева и холода, вызывая у Бэя горячее желание погладить их.
— Милая, — сделал он еще одну попытку, — я неуклюже выразился, но…
— Неуклюже?! Какое преуменьшение! Где мужчина, который писал: «Ты являешься мне во сне, и я прихожу в отчаяние, когда солнце будит меня, ибо во тьме ты ближе, твои губы — малиновая бабочка, порхающая по мне, услаждающаяся моим нектаром».
Слова были нелепыми и все же смутно знакомыми.
— Какой вздор! О чем ты толкуешь?
— О-о! — Она повернулась в порыве раздражения, подняв целую песчаную бурю. — Дура, самая настоящая дура! Ты прав, я «зрелая», достаточно немолодая, и пора быть умнее. И если ты думаешь, что мне нужен какой-то там брак по расчету — по твоему расчету! — тебе придется хорошенько подумать!
— Глупая! Я же только что сказал, что люблю тебя! Чего еще ты хочешь? Присяги на верность? Клятвы на крови? Найди в корзине нож, и я это сделаю. — Он тут же пожалел о своих словах. Вооруженная Шарли не из тех, кого можно не воспринимать всерьез. Она способна вырезать его печень и без малейших сожалений подать ее ему в качестве полночной закуски.
Вот вам и благодатная ночь под звездами. Шарли решительно зашагала в сторону туннеля, спотыкаясь о свой распахнувшийся халат. Бэй увидел, как она негодующе топнула ногой и снова туго затянула пояс. Это хорошо, что она отправилась в прохладную пещеру, чтобы остудить свой гнев. А ему надо придумать что-нибудь блестящее, дабы умиротворить ее, когда она выйдет.
Очевидно, тщательно продуманной романтической обстановки оказалось недостаточно, и, наверное, выбор слов был менее чем удачным. И уж конечно, нельзя напоминать женщине о возрасте. Но как Шарли может не знать, что он испытывает к ней? Он поднялся с влажного песка и отряхнулся. Ох уж эта Шарли, маленькая ведьмочка, отшлепать бы ее за такие выходки. Нрав у нее — дай Бог, даже в лучшие времена. И с чего это ему вдруг захотелось взвалить на себя такое наказание?
Но Бэй знал ответ. Он сидел у него в сердце словно маленький кулачок. Кулачок Шарли. Он воистину как воск в ее руках, он в ее власти, и негоже жить так всю оставшуюся жизнь. Но если вырвать этот кулачок, он вырвется вместе с сердцем, ибо они — единое целое.
Бэй улегся на спину, недоумевая, что ее так задержало. Фонарь она не взяла, но он слышал, как она чертыхается в темноте. Он даст ей время побыть одной.
Бэй сунул под голову подушку и устремил взгляд в безоблачное бархатное небо. Над ним мерцали мириады звезд, впрочем, даже их яркость не могла соперничать с яркостью луны. Ему была видна приоткрытая каменная дверь. Конечно же, Шарли не придет в голову пойти домой по темному подземному ходу, потому что он попросил Фразьера очистить от пыли и пауков только маленькую пещеру, которая должна послужить в качестве импровизированной уборной. И если Шарли все же достанет глупости рискнуть, ее ждут неприятные сюрпризы. Через пару минут Бэй возьмет фонарь, как бы невзначай приблизится к пещере и поинтересуется, как Шарли себя чувствует. В конце концов, она выпила чересчур много вина. Ему хотелось бы думать, что ее гневная вспышка вызвана хмелем, но он понимал, что переборщил с предложением руки и сердца.
Волны плескались о берег в гипнотическом ритме, хотя Бэй чутко улавливал все звуки ночи. Сова медленно и низко пролетела над берегом в поисках добычи, и размах ее крыльев просто поражал. До Бэя донесся бодрый совиный крик, птица пристально изучала его, лениво летая по кругу.
Бэй бросил на песок хлебную корку.
— Проваливай! Остальное нам самим пригодится для завтрака.
Сова, видно, сочла ниже своего достоинства спускаться за жалкой подачкой, зато два кулика выскочили из-за дюны и затеяли нелепую драку за корочку. Бэй сел, чтобы понаблюдать за баталией, затем вытащил часы из кармана халата — армейская привычка, которую он никогда не нарушал.
На него упала тень. Улыбаясь своей самой обаятельной улыбкой, он обернулся.
— Фразьер сказал мне, где тебя найти.
Бэй удержал улыбку на лице, но горло его перехватило. Леди Анна Уитли, одетая с головы до ног во вдовье черное, мелкими шажками приближалась к ковру, и серебряное дуло пистолета поблескивало в лунном свете. Бэй сделал глубокий вдох, чутко ловя запах пороха. Из пистолета недавно стреляли, но он не слышал ничего, кроме птиц, волн и ветра.
— Он не хотел говорить мне. Преданный до безобразия.
— Надеюсь, ты не сделала никакой глупости, Анна? — Бэй сохранял голос ровным, но говорил так громко, как только осмеливался, надеясь, что Шарли останется в пещере.
Анна пожала плечами, и капюшон ее накидки соскользнул с головы.
— Он выживет, те глупые девицы позаботятся об этом. Это всего лишь царапина.
Фразьер, должно быть, шел в деревню, провожал домой сестер Тутакер. Возможно, они вдвоем доведут Ангуса до ближайшего дома, а потом у них хватит ума отправить за Анной мужчин, пока она не подстрелила кого-нибудь еще. Если что-то случится с Фразьером…
Или с Шарли…
Бэй сам убьет Анну. Убьет, не задумываясь. Женщина, которую он когда-то любил, исчезла.
Он увидел, что рука, держащая пистолет, дрожит. Анна нервничает так же, как и он.
— Где она? — Яд сочился из каждого ее слова.
— Кто? — Бэй прикинулся дурачком.
— Твоя шлюха, Бэй. Та потаскушка, с которой ты сбежал в Дорсет. Та Шарлотта. — Она выплюнула имя, словно у него был отвратительный вкус. — Ты обманул меня в Лондоне, Бэй, услал меня прочь. Но я вернулась.
