Вот я ему и позвонил. Предложил встретиться со мной. Звонил из ресторана на противоположной стороне улицы, назвавшись другим человеком. Сидел в этой чертовой кабинке, не зная, что делать, что сказать. Думая о том, что, так или иначе, нужно поставить точку. Теперь. Это плохие люди. Я не хотел, чтобы на мне была еще и кровь этого парня.
Чарльз смотрел прямо перед собой.
— А потом я все увидел. Увидел, как этот парень пересекал улицу, направляясь ко мне, откидывая крышку мобильника… Увидел автомобиль, черный внедорожник, который спускался по Пост-роуд, набирая скорость. Автомобиль обогнул угол. Этот парень, с длинными рыжими волосами, заплетенными в косички, понял, что сейчас произойдет. Вот в тот момент я и осознал, что дверь в этот мир для меня захлопнулась, Карен. Я потерял все деньги. Фальсифицировал бухгалтерские документы. Эти мерзавцы хотели крови. И теперь кровь этого парня была на моих руках. — Он повернулся к ней: — Ты должна это понимать, Карен. Угроза нависла надо мной… над тобой… над детьми. В этом мире в лучшем случае меня ждали десять лет тюрьмы, в худшем — насильственная смерть. Лучше бы я погиб в поезде. Вот я и погиб.
— Ради чего, Чарльз? Чтобы защитить этих монстров?
— Ты не понимаешь! — Он покачал головой. — Я потерял более полумиллиарда долларов, Карен! С каждым днем мои потери увеличивались. Резервы иссякали. Я больше не мог расплачиваться по кредитам. Они собирались меня убить. Чтобы как-то их задержать, я пошел на мошенничество. Использовал эти гребаные танкеры, которые кружили по всей планете. Индонезия, Ямайка, Пенсакола… Все пустые! А потом этот чертов старик из Пенсаколы что-то понял…
Карен коснулась его руки. Он дернулся.
— Ты мог бы сказать мне, Чарльз. Я была твоей женой. Ты мог бы поделиться этим со мной.
— Как я мог поделиться этим с тобой, Карен? Они прислали мне рождественскую открытку с вырезанными лицами детей. Ты хотела, чтобы этим я с тобой поделился? Они убили Сашу. Они прислали мне записку, предупреждая, что следующими будут дети. Как насчет этого, Карен? Этим людям не нужны отчеты о том, что ты собираешься сделать с их деньгами в следующем квартале. Наш дом, наша привычная жизнь — со всем пришлось бы расстаться. Мне следовало поделиться с тобой и этим? Кто я? Что сделал? Эти люди — убийцы, Карен. Вот почему я предпочел исчезнуть.
— Предпочел исчезнуть? Черт побери, Чарли, посмотри, к чему это привело! Посмотри на нас! Ты счастлив?
Чарльз тяжело вздохнул:
— Знаешь, я сотню раз думал о том, что надо уйти от всего этого. Вместе с вами. Однажды даже заказал нам всем паспорта. Фальшивые. Помнишь, когда мы сфотографировались? Вроде бы для европейских виз, хотя никуда так и не поехали…
Карен моргнула, сдерживая слезы.
— Ох, Чарли…
— Вот и скажи, следовало мне со всем этим приходить к тебе? Это та жизнь, которую ты хотела для себя и детей? Если бы я сказал тебе, что я наделал, поэтому теперь мы должны бежать вместе с детьми далеко-далеко, где нас никто не знает. Подвергая при этом всех вас риску. Взяв в соучастники. Что бы ты мне на это сказала, Карен? Скажи мне, дорогая, ты бы согласилась бежать? — Чарльз не отрывал от нее глаз. — У этих людей есть возможности выследить кого угодно, Карен. Угроза смерти всегда бы висела над тобой… над детьми. И когда в моем вагоне взорвалась бомба, я воспринял случившееся как подарок судьбы. Мне сразу стало ясно, что нужно делать. Я знаю, ты смотришь на это иначе. Я знаю, ты думаешь, у меня были и другие варианты, и, возможно, они были. Но я выбрал самый безопасный. Прежде всего для тебя.
— Но нам он безопасности не принес, Чарли. — И она торопливо рассказала о визите людей из «Арчера», о нападении на Саманту на школьной автостоянке. О рекламной брошюре из университета Тафтса со словами: «Никто никуда не ушел. Мы здесь». — Они продолжают требовать деньги.
— Кому ты об этом рассказывала, Карен?
— Никому, Чарли. Только детективу, который мне помогает. И еще Солу. Вот и все.
Чарли напрягся. Взял ее за руку.
— Как ты узнала, что я здесь? Как ты узнала, что я жив?
— Я увидела твое лицо, Чарли. — Глаза Карен вновь затуманились от слез, которые она изо всех сил пыталась сдержать.
— Мое лицо?..
— Да, твое лицо. — Она рассказала ему о документальном фильме, который решила записать на видеомагнитофон. Как год скорбела о нем, как не прикасалась к его вещам, как пыталась залечить сердечную рану. — Ты не знаешь, каково мне было, Чарли! — Как она заставляла себя смотреть документальный фильм, как потянулась к пульту, чтобы телевизор… И его лицо, «схваченное» камерой наблюдения. На улице. После взрыва. Отворачивающееся от камеры. — Я увидела тебя. Бегущего в толпе. Потом смотрела этот эпизод тысячу раз. Но это был ты. И я уже не могла по-прежнему верить, что ты погиб. Я точно знала, что ты остался в живых.
Чарли отклонился назад, закинул руки за голову. Хохотнул, поначалу отказываясь поверить услышанному. Их жизни, разделенные смертью, пересеклись вновь, несмотря на все принятые им меры предосторожности.
— Ты меня увидела…
— Я не знала, что делать. Сходила с ума, Чарли. Детям ничего не сказала. Как я могла, Чарльз? Они бы умерли.
Облизнув губы, он кивнул.
— Потом я нашла твою банковскую ячейку.
Его глаза широко раскрылись.
— С фальшивым паспортом, Чарли. С кредитками и деньгами.
— Как ты ее нашла?
Карен рассказала про обгоревший листок из блокнота, который получила по почте и поставила в рамку. Кто-то нашел его после взрыва на Центральном вокзале. С записями.
— На нем была информация о банковской ячейке. Больше в тот момент идти мне было некуда, Чарли.
Чарли посмотрел на нее. На его лице отражался шок. Оно посерело. Блокнот! К нему ее привел блокнот. Не уничтоженный взрывом. Потом он напрягся. Глаза потемнели. Он сжал ее руку. Холодными как лед пальцами.
— Кто еще знает об этом, Карен?
Глава 86
Хоук решил как-то отвлечься. Покинул территорию отеля и трусцой побежал по Шор-роуд. Не мог сидеть в номере и следить за приемным устройством, получающим сигнал с навигатора. Понимал, что может рехнуться от тревоги.
Минут через пятьдесят после отплытия катера показания навигатора перестали меняться. Маркер застыл на координатах 18 градусов и 50 минут северной широты и 68 градусов и 53 минуты западной долготы. Карен находилась на крошечном пятачке песка посреди Карибского моря. В двадцати милях от острова Сент-Губерт. Насчет публичного места он мог забыть. И он просил Карен звонить каждый час.
Прошло уже два.
По роду своей работы Хоуку десятки раз приходилось вести слежку или наблюдение с напарником и с тревогой дожидаться его возвращения, оставаясь в патрульной машине. Тому, кто шел в разведку, в этом смысле всегда было легче. Но никогда раньше он не чувствовал себя таким беспомощным. Вот и бежал по дороге, опоясывающей остров, только для того, чтобы чем-то себя занять.
