Она неловко потопталась на месте, словно не решаясь покинуть обжитую территорию.
— Что-то не так? — спросил я.
— Да нет, все так… — Она подняла голову и посмотрела в центр потолка, откуда на длинном шнуре свисал матовый шар лампы.
— А что ты будешь делать с ним?
— Не беспокойся, я его пальцем не трону. Просто мы сделаем занятный перформанс. Назовем его, скажем… — я задумался, — скажем, «Одиночество менеджера».
— Что-то знакомое… — наморщив нос, протянула она.
— Да, кажется, так называется какой-то роман. Будто бы испанский. Но он сделан в жанре детектива. А у нас тут будет маленькое представление в другом жанре — наш старый знакомый выступит в жанре стриптиза… Там, в кабаке, вот-вот начнется званый ужин. И будет мило, если хозяин вечеринки поприветствует своих гостей неглиже, а? Только в пурпурной бабочке.
— Так вон что… — тихо проговорила она, — ты хочешь, чтобы он на собственной шкуре…
— Примерно так. Именно на собственной мягкой и нежной шкуре на минутку ощутил, как это бывало с теми, кто подписывал когда-то его контракты.
Она тихо удалилась. Я похлопал Селезнева по щеке, вышел следом и запер дверь. Лиза, должно быть, уже свернула за угол. Я вставил в рот сигарету, чиркнул зажигалкой, однако желтый огонек так и не дотянулся до кончика сигареты.
Меня опять, как уже бывало не раз в течение последних нескольких дней, коснулось тревожное ощущение того, что кто-то, зайдя с подветренной стороны и укрывшись в засаде, внимательно следит за мной.
Поглядев направо, я увидел красные «Жигули» первой модели.
Втянув голову в плечи, я принюхался и уловил за спиной знакомый запах.
— Черт бы тебя побрал, комбат, — обрадовался я. — Ты все-таки меня выследил.
— Так на то я и следопыт, — хрипло хохотнул он.
Он сказал: вольно, можно оправиться и закурить! Я повернулся на каблуках и машинально исполнил команду, прикурил сигарету, сделал глубокую затяжку.
Он тоже курил, часто затягиваясь, и в упор смотрел на меня.
— Ты его нашел! — произнес он не терпящим возражений тоном.
— С чего ты взял?
— Брось, парень. Актер из тебя неважнецкий.
— Черт возьми, следопыт, — вздохнул я. — Этим диагнозом ты разбиваешь мое сердце.
— Ничего, до свадьбы заживет.
— Да я вроде не собирался под венец.
— Все равно. — Он провел рукой по жесткому седому ежику на голове. — Так или иначе, но ты привел меня к нему.
— Я чувствовал тебя за спиной все это время. Ты шел по моим следам.
— Чувствовал? — искренне удивился он. — Правда? А как?
— Ты удивишься, но у меня голова вращается по фронту чуть ли не на сто шестьдесят градусов. И я умею видеть в полной темноте. И еще — я слышал твой запах.
— Да? И чем от меня пахнет?
— Могилой.
Он щелчком выстрелил окурок из крепкой руки и покивал:
— Вот тут ты прав.
Что-то в его тоне было такое, отчего мне стало не по себе.
— Нет, — сказал я. — Нет. И не думай об этом.
— Почему?
— Я обещал. Он большая сволочь, но я обещал, что ни одно перышко не упадет с его крыла.
— Это твои проблемы. Я никому ничего не обещал. — Следопыт кивнул в сторону жалюзи, отсекавших от улицы пространство застеколья, и спросил: — Так это он?
— Предположим. И что дальше?
Он пожал плечами и протянул развернутую ладонью вверх руку.
Я понял этот жест и отрицательно мотнул головой:
— Нет. Ты давно не комбат, и здесь не афганские горы.
— Там-то было попроще, — он повел туда-сюда головой, оглядывая переулок, — и полегче. Чем здесь и теперь.
— Возможно… Но ты ошибся. Это не тот, кого ты искал.
— Отставить, парень, — совсем не уставным, а каким-то крайне утомленным тоном произнес он. — Мне Лиза все рассказала. Я ведь давно тебя тут караулю, с четырех часов. И все видел. Кстати, немного даже тебе помог.
— Вон как?
— Ага. А кто, как ты думаешь, в нужный момент вперся на дряхлом «жигуле» на клубную стоянку и отвлек охранника? — Он махнул рукой и опять протянул мне раскрытую ладонь: — Давай, парень. Ключ давай. Он у тебя в кармане.
— Нет, — я отступил на шаг, удерживая в поле зрения его руку, и вдруг отметил про себя, как холодок пробегает у меня по спине, как предательски начинает посасывать под ложечкой, как вдруг сбивается дыхание, а сердце начинает гулко бухать, толкаясь в грудную клетку.
Я видел, как медленно сжимаются жесткие, узловатые пальцы, срастаясь в массивный, крепкий кулак, видел, как кулак этот поднимается, отходит назад, а потом, описав широкую дугу, летит к моему лицу — все это видел, но, вместо того чтобы по привычке собраться и кинуть левую руку навстречу, блокируя этот слишком размашистый и потому замедленный удар, почему-то чуть согнул ноги в коленях, втянул голову в плечи и выставил слабые ладони против кулака, и он их без труда конечно же пробил…
Пришел я в себя оттого, что кто-то мягко гладил меня по щеке. Я с трудом приоткрыл веки — из голубоватого тумана выплыло знакомое лицо.
— Лиза?
— О господи! — Тепло ее близкого дыхания легло на мое лицо. — Слава богу, ты жив. Я видела — оттуда, из-за угла. Но не успела помешать. Да и как ему помешаешь? Ты же отца знаешь…
— Ничего, он в общем-то неплохой мужик. И не со зла меня приложил… Но рука у него тяжелая. Это да. Помоги мне.
Она подставила мне плечо, я оперся на него — кое-как мы поднялись. Голова немного кружилась, но в целом я чувствовал себя сносно — пошевелил крыльями, пощелкал клювом, поскреб когтем асфальт: переломов и ран нет… Странно, но я опять был в хорошей форме, а что немного кружилась голова, так это мелочи. Я встряхнул пиджак, в кармане звякнули ключи.
— Он не заходил туда? — спросил я, взглядом указав на дверь.
— Не знаю. Я так испугалась. Хотела убежать. Потом вернулась. Нашла тебя. Ну вот…
— Будем надеяться, что не заходил. Пошли. Возьми меня под руку. Вот так. Походка плавная. Грудь вперед, бедра покачиваются. Давай. Не мне тебя учить.
Она неплохо справилась с ролью спутницы наемного кавалера, — во всяком случае, охрану на входе мы миновали без проблем. Знакомый мне охранник в черном костюме бросил короткий взгляд на черную открытку с приглашением, кивнул и отступил, освобождая проход. Я заглянул в бар. Там было пусто, если не считать деятеля современного искусства, который мирно спал, уложив голову на столик. Бармена видно не было, — наверное, его услуги потребовались в ресторане, откуда доносился приглушенный гомон. Я осторожно опустил ключ в карман его балахона и вышел.
