«Основываясь на вашем предыдущем приказе и имея доступ к вновь полученным данным, я составил некоторое описание неизвестного типа поля и его свойств, пока вы находились под его воздействием», — сообщил он.
«И что ты накопал?» — спросил я.
В качестве ответа мне в голову полился тоненький ручеек уже обработанной и структурированной информации. Основа полученного знания заключалась вот в чём.
Из всего найденного и обработанного Наргон выделил, что с вероятностью восемьдесят процентов я получил способность передачи и перехвата любого типа сообщений, проходящих через ментоинформационное поле и гиперпространство, путём вытягивания информации о них из ментального поля окружающего пространства. Также он выдвинул гипотезу, что без дополнительного усиления я принимаю только широковещательные и достаточно сильные сигналы или сообщения, получателем которых являюсь лично я. Какова минимальная граница для пеленгации и перехвата мной любого сигнала, он ответить затруднялся, но не ниже уже поступившего от неизвестного. Её он пока предложил принять за единицу и ориентироваться на такой уровень. Помимо этого он утверждал, что при освоении техники усиления и выделения на общем фоне какой-то определённой волны передачи ментоинформации я смогу выступать неким биолокатором, способным прослушать все проходящие в зоне моей досягаемости каналы передачи информации, как ментальные, так и технические.
Но основ работы для дальнейшего развития в этом направлении он подсказать не мог. Единственное, что рекомендовал, это больше внимания уделить работе с ментоинформационным полем, так как наибольший объём данных по перехвату информации поступает именно оттуда. Про передачу информации Наргон также ничего не посоветовал. Эта технология основывалась на неизвестных ему принципах, и зацепиться для их выяснения ему было не за что.
Оценив доставшийся мне подарок и тот потенциал, который он мне может предоставить, я решил разобраться с ним при первой возможности, ведь независимое подключение к любым информационным каналам и из любой точки вселенной давало неимоверную автономность в работе и огромнейшую мобильность. По сути, если я освою эту технику, меня будет невозможно засечь.
Но, оставив на будущее не слишком приоритетные задачи, я решил заняться делами насущными.
Сейчас же главным является добраться до места встречи с родственниками девочек и передать их с рук на руки.
Но кроме этого у меня была ещё одна не менее архиважная задача.
«Я хочу есть».
Именно поэтому я завернул на камбуз, где стал свидетелем, вернее, слушателем любопытного разговора между моими жёнами (смешно звучит, но до сих пор улыбаюсь и привыкнуть не могу).
— Леита, ты рада? — спросила за тонкой стенкой Рахута у своей тёти.
Хотя какая она для неё тётя! Разница между ними только официальная, а если судить по их внешности и поведению, то эти две прелестные девушки были сверстницами.
— Не то слово! Даже как-то не верится: родители, братья, Инола и Тара. Все вместе. Рядом. Столько лет прошло! А никто из них нисколечко не изменился! Только у мамы глаза стали гораздо печальнее.
— Ты не видела её до этого. Были моменты, когда она думала, что её никто не замечает, и я знаю, что это было не раз, об этом говорили мама с папой. Я случайно застала её такой, она сидела в кресле и смотрела на твою голограмму. Никогда не забуду тогда её глаз. Мёртвые озёра, полные печали и тоски. Сейчас они другие. В них просто застыла капелька грусти. Но и её мы растопим, когда будем дома, — возразила Рахута своим маленьким повествованием.
— Да, ты права. Я, вернее, уже мы, сестричка… — Через стену послышался звонкий и ласковый смех двух моих девочек. — Мы всё для этого сделаем.
— А что ты скажешь об остальных? Ведь никого из них ты раньше не знала?
— Да, верно. Новые родственники. Сын Лаэрта, я видела его совсем малюткой, так сильно похож на своего отца, что я даже вначале перепутала. А мальчишки Лекарта были милы и непоседливы, когда так и норовили заглянуть в визор, и им это даже пару раз удалось. А главное — ты. Хотя, наоборот, в то, что ты моя близкая родственница, я поверила сразу. Как только увидела, какими глазами на тебя посмотрела мама, сразу и поняла, что здесь что-то не так. Ну а когда она назвала тебя моей племянницей, то всё встало на свои места. И наша зеркальная схожесть, и то, как мы чувствуем друг друга, и даже то, что я сейчас знаю, о чём ты думаешь, и могу догадаться о тех мыслях, которые тебя больше всего интересует, хоть начала ты издалека. Ведь эти же мысли крутятся и у меня в голове. Ты моя самая главная и близкая сейчас родственница. Ведь мы теперь с тобой жёны одного мужчины. А таких называют сёстрами. Насколько я помню, в истории кланов было несколько таких случаев. Ты знаешь, я ведь очень рада, что ты у меня появилась. Всегда мечтала, чтобы у меня была сестра, младшая или старшая, не важно, просто сестра. Правда, я никогда и предположить не могла, что появится она у меня таким необычным способом, а не непосредственным старанием моих родителей.
— Знаешь, а ведь и я с детства мечтала о чём-то подобном. Я часами сидела в галерее и разговаривала с твоим портретом. Думала, что мы с тобой подруги, рассказывала тебе о тех обидах, что сыпались на меня первое время из-за моей непохожести на всех остальных. Потом хвалилась своими победами и жаловалась на поражения, в жизни и в учёбе. Рассказывала тебе о своей первой любви, увлечении и скором разочаровании. Твой портрет знал обо мне гораздо больше любого в нашей семье. С мамой у меня просто дружеские отношения. Она моя мамочка, и за это я её люблю. Бабушка — бабушка и есть. Я для неё всегда оставалась маленьким и милым цветочком, как она говорила. Они не могли понять, что у их маленького цветка могут быть уже какие-то свои небольшие проблемы. Близких подруг у меня не было. Особенно когда я немного подросла и за мной начали увиваться различные молодые аграфы. Многие сверстницы почему-то стали относиться ко мне с агрессией и пренебрежением. Я замкнулась и начала прятаться от них. И одна ты всегда выслушивала меня, а ночами, во сне даже давала какие-то советы. Поэтому с самого детства ты моя лучшая подруга.
— Знаешь, я так рада этому! Я безумно счастлива! — воскликнула Леита.
Послышалось какое-то шуршание, и мне показалось, что девушки обнялись и сели рядом друг с другом. Когда через пару секунд Леита заговорила вновь, её голос уже доносился из другого места.
«Ну точно, пересела», — подумал я.
А девушка между тем продолжила:
— И знаешь, я очень благодарна Алексею. Ведь без него меня не было бы здесь и сейчас, и я не сидела бы рядом с тобой и никогда не узнала бы, что у меня есть такая красивая и прелестная сестрёнка. Я благодарна ему за то, что он познакомил нас, за то, что он позволил нам поговорить с родителями, за то, что он с нами, что любуется нами, когда думает, что мы этого не видим, — задумчивым и певучим голосом сказала-пропела в соседней комнате Леита.
— Я тоже ему очень благодарна. Тому, что он нас спас. Тому, что взял с собой, что после того, как узнал о том, как мы с ним поступили, не оттолкнул нас, — согласилась с ней Рахута.
