— Я его не убивал. Он погиб от взрыва.
Стиллер лежал на краю скальной площадки. Орлов сидел на ящике с патронами, и мог бы одним движением ноги сбросить подонка в пропасть. У него за спиной, в пещере, возились Медвежонок и Кливленд, укладывая и пряча добычу. Точнее, возился один Медвежонок, а Джошуа, естественно, командовал.
— Иди, помоги ребятам, — сказал Орлов Апачу.
— Не прикончишь его без меня?
— Не беспокойся.
Орлов внимательно осмотрел стрелы и уложил их в колчан.
— Я не убивал маршала, — повторил Стиллер.
— Зря ты напал на пульман, — сказал Орлов. — В нем не было денег, только почта.
— Там была девка. Мне приказали убить девку. Проститутку с парохода. Она чем-то не угодила Мэнсфилду. И его дружкам, этим иностранцам. Их зовут Майер и Зак. Они ходят каждый вечер в клуб у мэрии. Это они заказали девку. И это они додумались рвануть пульман динамитом.
— Они? Но ты и раньше взрывал вагоны.
— Зак научил. — Стиллер облизал пересохшие губы. — Могу я попросить воды?
— Не сейчас. Продолжай. Кто такой Зак?
— Зак работает на Полковника. Только уже непонятно, кто на кого работает. Эти иностранцы всеми крутят, как хотят. Они и меня чуть не убили. Я же был в том самом поезде, под Сан-Антонио. Зак его взорвал, а списали на каких-то анархистов. А я точно знаю — работа Зака. Он там крутился, на станции. Только отъехали — рвануло. Он за девкой охотился, а я чуть концы не отдал из-за него. Встретить бы его сейчас. Горло перегрызу.
— Что-то я не пойму, — сказал Орлов, доставая трубку. — Сначала ты называешь Зака иностранцем. Потом говоришь, что он работает на Полковника.
— Что тут непонятного? Он иностранец. Живет в Сан-Антонио и часто ездит в Нью-Йорк, привозит оттуда других иностранцев. Полковник ведет с ними свои дела. Так люди говорят.
— А Майер?
— Вот и Майера привез Зак. Они договорились с Мэнсфилдом. Зеб дал им кучу денег. И конвои — это груз для Майера.
Орлов раскурил трубку и спросил равнодушно:
— Разве Майер приехал из Мексики?
— Не знаю. К нам они приехали из Сан-Антонио. Но потом, когда я проведу последний конвой, и мы загрузим вагон полностью, они встретят меня в Мексике. И мы все поедем к морю. Так придумал Полковник. — Стиллер приподнялся на локте. — Ну, теперь вы дадите мне воды?
Орлов, не вставая с ящика, пнул Стиллера в плечо. Тот завалился на спину, судорожно дернулся и беззвучно исчез за краем обрыва. Через пару секунд донесся хрусткий удар, потом еще один, уже глухой.
— У нас все готово, — сказал Апач, выходя из пещеры. — Сейчас моя очередь разговаривать…
Он осекся, увидев, что Стиллер исчез. Подошел к краю, глянул вниз и сплюнул.
— Пол, ты же обещал!
— Он сам упал, — спокойно ответил Орлов, выпуская струю дыма.
Ему не хотелось лишний раз спорить с Апачем. А тот не позволил бы Стиллеру умереть так быстро.
* * *
Медвежонок и Апач погнали мулов в город, а Орлов с Кливлендом отправились обратно в свой лагерь.
Мулами должен был заняться Апач. Узнать, откуда они взялись. Украли их или купили? Если купили — кто покупатель? Капитан Орлов постарался убедить кровожадного индейца, что его миссия очень важна. Вывести на чистую воду всех участников контрабандной цепочки — это гораздо полезнее для дела, чем просто снять скальп с Мэнсфилда.
У Медвежонка была другая задача, не менее важная. Он вырос в мексиканских трущобах Эль-Пасо, часто бывал там и, когда требовалось, мог вызвать себе в подмогу целую армию малолетних шпионов. Орлов вручил ему обрывок фабричной упаковки динамита и попросил подбросить Мэнсфилду. А затем установить за ним слежку.
— Мне особенно важно знать, к кому он побежит, получив наше послание, — сказал Орлов.
— А он побежит?
— Конечно. Ну, не побежит, так другим способом свяжется с кем-то. С кем — вот что важно знать. Я ошибался. Мэнсфилд — не самый главный. Есть кто-то над ним. Вот с ним-то я бы и хотел повидаться.
Они разъехались в разные стороны, и примерно через час Джошуа Кливленд спросил:
— Ты уже не хочешь сделать то, из-за чего мы сюда приехали?
— Что?
— Убить Мэнсфилда. Почему ты передумал?
Примерно через пятнадцать минут Орлов ответил:
— Мне не хочется никого убивать. Даже Мэнсфилда.
— Стиллера ты тоже не хотел убивать.
— Да, не хотел.
— Самая тяжелая вещь на свете — это кровь убитых, — сказал Кливленд.
Орлов был не в том настроении, чтобы вести беседы, неизбежные в долгом и монотонном пути. Однако он чувствовал, что индейцу хочется поговорить, и спросил:
— Команчи умеют снимать эту тяжесть?
— Умели раньше.
Старый вождь помолчал, ожидая ответной реплики собеседника. Но не дождался. И продолжил разговор, словно размышляя вслух.
— Да, пролитая кровь отягощает душу. Когда убиваешь ради мести, эту тяжесть делит с тобой отмщенный. Порой убиваешь, чтобы спастись. И тогда тяжесть делят с тобой те, ради кого ты живешь. Но иногда приходится убивать, потому что нельзя не убить. Как сейчас. И тогда команчи не возвращались в семью, пока сердце снова не становилось легким. Надо было долго истязать себя. Не есть, не спать, не двигаться. Слушать голоса духов. Их особенно хорошо слышно на пятый день. А на седьмой день уже не только слышишь, но и видишь духов. Они забавные, духи… — Кливленд покрутил головой. — Вот поэтому наши народы и проиграли войну с белыми. Белые не тратили время на всякие глупости. Убивали нас десятками, как уток на озере, и спокойно продолжали жить. Какая тяжесть? Не думай об этом, вот тебе и станет легче.
— Да я уже и не думаю об убитых, — признался Орлов. — Я думаю о другом. Но ты опять скажешь, что мы, белые, всё на свете превращаем в торговлю.
— Торговля — не самое плохое занятие. Ну? Что ты хочешь купить? Подожди, я угадаю. Хочешь продать Мэнсфилду его собственную жизнь?
— С тобой трудно говорить, — сказал Орлов. — Ты слышишь мои слова раньше меня.
— Я и дела твои вижу раньше, чем ты их совершишь, — сказал Кливленд. — И я мог сказать тебе еще неделю назад, что ты не убьешь Мэнсфилда.
— Почему же не сказал?
— Потому что не знал, что будет дальше. А сегодня знаю. Ты не убьешь его. Потому что только он может тебя воскресить.
— Как?
— Если Мэнсфилд поймет, что его жизнь в твоих руках, он сделает все для тебя. Его газеты напишут о том, что там, на старом прииске, нашли не твое тело. Он сделает так, чтобы твой завод снова стал твоим. И все будет как прежде. Ты вернешься в свой дом. А по весне снова начнешь кочевать с рейнджерами. И все будет как прежде.
