в его лице и движениях тела явные сигналы состояния нестояния.
— Ваше Величество, есть многое, чтобы я хотел вам доложить, но сейчас сойдемся на малом. — Это была одна из ходовых фраз между нами двоими...
— Немедленно прекрати, Виктор! — взбесился Иван, и мне совершенно не поправился его тон. — Я уже понял, что ты обнаружил потерянный дневник Земского, и твои действия по возвышению этого мелкого, склизкого мерзавца мне омерзительны!
Меня словно ледяной водой окатило. Иван назвал меня «мелким, скизким мерзавцем»? В шоке распахнув глаза и чуть было не открыв рот, я уставился на взбешенного императора и залпом осушил бокал с вермутом. Что я только что услышал? Мне это не почудилось?
— Прошу Вас пояснить, что Вы думаете о личности Алексея Земского и его биографии?
— Земской был единственным оценщиком, согласным идти в черный излом. Слабый и бестолковый, он был обузой для группы в изломе и позорным хваступом на всех светских раутах. Если бы только я не записал его в группу, то мне бы никогда не приходилось краснеть за этого простолюдина!
— Барона, — поправил я.
— Вынужденно. Он не заслужил титула и был единственним простолюдином в нашей рейд-группе.
У меня в голове не укладывалось, какую чушь он нес. Из дворян в рейд в черный излом пошли меньше десяти человек, а остальные все были простолюдинами. То есть от пятидесяти до шестидесяти простолюдинов было в каждом из трех рейдов в черные изломы.
Слова о том, что я не заслужил барона, привели меня в ярость. Настолько сильную, что мне было тяжело держать себя в руках. Не заслужил? Не заслужил?! Я как минимум заслужил титул светлейшего князя! Минимум! И это при том, что светлейший князь — это потолок для дворянина неимператорской крови.
Мою реакцию поняли неверно.
— Именно. Этот шут прицепился ко мне, как нароз, и видимо рассчитывал, что за его «любезность»... тьфу! Фантазер да и только!
Даже если моя личность по какой-то причине была засекречена, я не мог простить императору обливание меня помоями. Мы учились вместе в АПИКе, а по его словам выходило, что не дружили никогда.
— В своем дневнике Алексей называет Вас братом, — сказал я, дав Ивану последний шанс сделать хотя бы махонькую подсказку, что на самом деле он так не думал.
— Ты действительно веришь, что император мог побрататься с простолюдином? Притом не самым достойным и честным экземпляром?
От автора:
Последняя глава первого тома и первая второго тома будут в субботу (14 декабря). Дальше надеюсь войти в режим через день (по четным числам).
Глава 23
Эти слова стали для меня ударом. Я понятия не имел, как реагировать на них, но если Иван так думал всегда... То его слова насчет «нельзя простолюдина повысить до князя без выслуги лет» и другие убеждения были просто лапшой на уши.
— Я вас понял, Ваше Величество. Я бы хотел получить подтверждение своего статуса светлейшего князя и документы как можно скорей. Желательно до первого сентября. Ситуация с Борисом Агафоновым, на минуточку, ректором академии покорителей, показала, что мне опасно банально выходить из дома, чтобы не лишиться глаз и жизни.
В завершение разговора я пересказал историю с работорговцами от начала и до конца. Иван поцокал для приличия, но было видно, насколько ему... срать? Я совершенно не понимал, о чем думал Иван. Он же император... Как он вообще поддерживал порядок в стране?
Онлайн-встреча завершилась минут за двадцать: до первого блюда ужин не дошел, ограничившись аперитином. Я был в настолько глубоком шоке, что был готов опустошить бутылку вермута так удачно стоявшную на столе.
— Его Величество желает изъять имеющуюся у Вас записную книжку Земского немедленно.
— Лежит в моей квартире в Шахтинском. Недатированный ежедневник в темно-синей обложке с серои надписью печатными буквами ЕЖЕДНЕВНИК.
Агент-пять принял информацию к сведению. Он снял фартук, собрал технику в надлежащий контейнер для перевозки и объявил:
— Суп на плите, рыба в духовке. Записную книжку мы сами заберем. Насчет документов мы свяжемся с вами до первого сентября. До свидания, князь Теневский.
Я что-то пробубнил в ответ, прощаясь. Мне настолько было до лампочки на все, что даже блюда с императорской кухни перестали меня интересовать. Поскорее бы распрощаться с РИЦиком и желательно вообще больше никогда его не видеть. Я даже готов титулом пожертвовать, только бы вторая жизнь стала такой же спокоиной, как первая. Приключений мне всегда хватало, но в такой плотной связи с РИЦами мне быть еще никогда не приходилось.
Залечь бы на дно...
Оставшись один, я не почувствовал облегчения. Меня трясло, и я опустился на банкетку в коридоре. Суп? Рыба в духовке? Да какая разница теперь, если меня предал мой названный брат? Голос Ивана и его жестокие слова отпечатались в мозгу и блокировали любую умственную деятельность.
Актом мазохизма стал просмотр в яндексе списка участников рейд-группы в черные изломы: первые несколько имен были верными, а остальные — бред собачий. Два десятка человек покорили три черных излома практически без жертв? Что за чушь? Трупов было столько, что выносили их дольше чем зачищали сам излом.
«Ну не идиот ли я, подарив лавры уничтожения черных ядер Ивану? Ему ведь надо, чтобы не потерять место цесаревича! Ему надо все три, чтобы не царем стать, а сразу императором себя провозгласить!»
Что-либо говорить вслух я не посмел, логично опасаясь каких-либо следящих устройств. В даркнет тоже не выйти, если следилка установлена на сеть или что-то в этом роде. Я еще не разобрался. Чуть успокоился и потопал на кухню. Не выкидывать же хорошую еду только потому, что она была прислана... мерзавцем?
Еще один звонок Ольге Вахмутовой ушел в молоко, а больше звонить мне было некому. Ни со Стасом, ни с Таней Власовой я номерами не обменялся. В новостях тоже было тихо. Обычно такие происшествия старались не доводить до широкой публики, если не было никого, кому обязательно нужно было повесить орден на грудь.
Элитные блюда ощущались по вкусовым качествам немногим лучше земли: то ли приготовлено было гавенно, то ли настроение говняное испортило вкус.
Убрав по местам вымытую после ужина посуду и открытую бутылку вертута, я умылся, принял душ, переоделся в домашнее и тупо сдох.
