Юки
Цветочная лавка госпожи попаданки
Глава 1. Новая жизнь
Говорят, когда находишься на грани смерти, перед глазами проносится вся твоя жизнь. Однако я теперь могла со всей уверенностью заявить, что это не так, а по ту сторону лишь тьма, и ничего более. Могла бы, если бы не умерла.
Вот только… Почему я до сих пор могу мыслить? Осознавать себя, будучи бесплотным духом?
Лишь подумала об этом, как ко мне снова вернулись ощущения, а после я увидела неяркий свет. Судорожно вдохнув воздух, словно какое-то время не дышала, я снова почувствовала себя живой.
Но лучше бы не чувствовала. Похоже, жизнь вернулась ко мне не в полной мере, настолько плохо сейчас было. Ужасная слабость сковала тело, будто из него разом исчезла вся энергия, а еще этот дикий голод, вгрызшийся в меня, как бешеный пес.
Услышав рядом детский плач, я вздрогнула и с трудом разлепила свинцовые веки.
Где это я? В больнице?
Не похоже, ведь над головой вместо ожидаемого белого потолка унылые серые доски в пятнах и паутине, а стены обшиты какими-то щитами.
Снова всхлипнул кто-то, да так жалобно, что у меня сердце сжалось. Будто потерявшийся ребенок. Попробовала поднять голову, чтобы оглядеться, но резкая боль в затылке заставила застонать и откинуться обратно.
Да что это со мной?
Собравшись с духом, кое-как, стиснув зубы, все же приподнялась, усаживаясь на узкой деревянной кровати, где лежала. Дыхание перехватило и перед глазами потемнело, но когда отдышалась, туман рассеялся, и я смогла разглядеть того, кто находился в комнате вместе со мной.
Белокурая девочка лет пяти, совсем кроха, в залатанном и застиранном платье, с раскрасневшимся кукольным личиком, сидела рядом со мной, вцепившись в подол, и горько плакала. При взгляде на нее внутри что-то надломилось, и я непроизвольно протянула к ней руку, погладив по заплетенным в аккуратную косу волосам. Малышка тут же неверяще вскинула голову, уставившись на меня заплаканными глазами цвета неба.
— Мама? — она вскочила на ноги, забираясь ко мне на кровать, крепко прижалась, обнимая, и захлюпала носом. — Мамочка, ты жива! Я так испугалась!
Мама? Это она про меня что ли?
— Да, конечно, разве ж я бы тебя бросила? — рассеянно проговорила я, желая успокоить девочку.
Кажется, у нее шок, раз она приняла меня за свою мать. Ужасно жалко ее, такая кроха и одна. Откуда она здесь?
Из открытого окна, задернутого выцветшими занавесками, подул свежий ветер, и в голове окончательно прояснилось. В глаза сразу бросились множество странностей, и первая из них я сама. Мне вдруг стало жутко страшно, и лишь присутствие ребенка не дало впасть в панику.
Вот что это я одета? Что за старомодное платье, больше похожее на лохмотья? А тело будто вовсе не мое, слишком худое и изможденное. И с каких это пор у меня светлые волосы?
Сама комната тоже вызывала немало вопросов. Я словно в барак из прошлого века попала, из тех, что давно должны были снести. Никакого намека на современные удобства и технологии, даже скудная мебель выглядела полнейшим антиквариатом. Накрытый серой скатертью стол у окна, пара кривоногих стульев, кровать и шкаф у стены, вот и все убранство.
— Мам, а мы сегодня будем есть? — задала вдруг малышка страшный вопрос, вызвавший у меня мороз по коже. — Тот кусочек хлеба, что ты мне дала, так быстро закончился…
«Да какого черта здесь происходит?!»
Похоже, разлеживаться нет времени, пока не разберусь в том, что случилось.
— Конечно, милая, — с трудом улыбнулась я девочке, пальцами расчесывая ее спутанные волосы. — Сейчас мама немного отдохнет, и пойдет, приготовит тебе что-нибудь.
Удивительно, но отчего-то я питала к малышке необъяснимую нежность, будто и правда была ее матерью. И инстинктивно хотела защитить ее, пусть у меня детей до сих пор не было. Материнский инстинкт что ли проснулся?
— Правда? — подняла на меня голову кроха, глянув с такой надеждой, что волосы встали дыбом. — Но из чего? У нас же дома ничего не осталось.
Меня все больше начала напрягать эта ситуация. Вокруг творился какой-то сюр, и я никак не могла понять, кому это понадобилось и зачем. Может, меня разыгрывают?
Но такой маленький ребенок просто не смог бы сыграть столь убедительно.
А может, мне все это мерещится? Лежу сейчас в больнице, и меня обкалывают сильнодействующими лекарствами, вот и мерещится всякое.
Но для сна или галлюцинации уж больно все реальное. Жесткое ложе подо мной, смертельная слабость и то, как щемит душу от слов этой девочки.
Нет, надо срочно найти хоть кого-то, кто сможет все объяснить. Интересно, есть в доме еще кто-нибудь?
— Солнышко мое, — ласково обратилась я к девочке, пробуя выяснить хоть что-то. — Похоже, я многое забыла. Вот даже не помню, что у нас дома есть, и где кухня.
— Это потому, что ты сильно заболела? — с пониманием уставилась на меня малышка, утирая рукавом нос.
— Да, похоже на то, — вздохнула я, изображая разочарование.
Пришлось пойти на хитрость, чтобы избежать новых слез. Ведь если девочка поймет, что я не ее мама, их не избежать.
И все же, что со мной случилось?
Стоило подумать об этом, как воспоминания нахлынули таким потоком, что я чуть в них не утонула.
Глава 2. Жестокий мир
Рабочий день подходил к концу, и я с тревогой посмотрела на часы. Надо бы пораньше закрыть магазин, да ехать домой. На город надвигалась гроза, и слышны были ее раскаты, а небо за окном стало сизым, и налетевший ветер вздымал в воздух клубы пыли. Дождя давно не было, и синоптики обещали долгий ливень с ураганным ветром, а значит, если не опережу грозу, могу застрять здесь надолго.
Работа флористом мне нравилась, и я порой оставалась на работе допоздна, ухаживая за цветами и возясь в мини-теплице на заднем дворе, где выращивала редкие, прихотливые сорта роз, особенно
