либо ниже, третьего не дано, да? Равным быть не может никто? — с удивлением спросила я. — Так просто?
— Да, госпожа, — с облегчением сказал Лекс. — Именно так.
— Понятно, — нахмурившись, сказала я.
Вот почему неблагие дворы — серпентарии, где один другому враг, а не друг. Потому что нет возможности согласится с равенством себе подобного. Вот почему в традициях благих дворов прописывают равенство между всеми перед лицом монарха. Фея или низший фэйри, неважно. Ты имеешь право обратиться к самому сильному и твоё обращение рассмотрят. Все понимают, что жёсткая иерархия всё же есть и пикси никогда не победит фэйри. Но один пикси никогда не начнёт выяснять, сильнее он соседа или нет. Все пикси одинаково ничтожны в глазах других. Все феи одинаково прекрасны и трогательно-беззащитны перед фэйри. Все высшие сильнее всех низших. Все это знают и ни у кого не хватает дури нападать на высшего из низших для того, чтобы выяснить, сильнее ли он или слабее? Двое высших могут даже дружить. Против третьего. Не выясняя, кто в этом временном союзе главный. Любовь, брак и дети могут быть и по расчёту, но в основном — по взаимной симпатии, зачастую переходящую в любовь.
Мы с Алексом всегда были вне этих игр. Человек, ставший высшим фэйри и фея, сумевшая отстоять своё право быть независимой. Мы не выясняли, кто из нас главный, а кто — подчинённый. Мы решили, что мы ровня и вели себя также, исключая моменты официальных приёмов. Но где-то глубоко я всё равно понимала, что Алекс, как высший фэйри, всего лишь позволяет мне чувствовать себя наравне с ним. Не иначе. И вот сейчас один из образов Алекса напрямую указывает мне, что я, а не он, являюсь выше его по статусу. Я. Фея. Выше неблагого высшего фэйри. Потому что иначе ему придётся быть моим господином и этого он не хочет. Мне что теперь, для него ещё одну маску создавать?!
Кошка фыркнула, а Стерва хмыкнула. Не поняла, дамы, вы что, всерьёз готовы стать госпожой для этого образа Алекса?
"Не-не-не, никакого слияния с этой хвостатой", — ужаснулась Стерва.
"Точно, никакого слияния с этой язвой, Эно. Только в порядке живой очереди. Один Раб будет скушен, я и Высшим насладится не прочь", — промурлыкала кошка.
"Всё хорошо, а наказывать вы его как будете?" — с нотками паники спросила я.
"Смотри и учись, основа", — с пренебрежением высказалась Стерва.
Ну, смотрю, учусь. Внимательно смотрю.
* * *
Лекс ждал ответа госпожи Теры с надеждой и лёгким страхом. И чем дольше длилось молчание, тем больше становилось страха и меньше — надежды.
— Всё понятно, раб не может без господина. Странно, что Алексис вообще решил тебя оставить, а не выкинул в болото, — превосходство, которое читалось в голосе госпожи Теры, удивило Лекса. — Хотя да, у раба может быть лишь один господин. И так, как ты — свободен, все остальные становятся автоматически не выше тебя. Значит, ниже. Значит, ты можешь быть господином других. Логика неблагих мне нравится всё больше. Я права, Лекс? Смотри мне в глаза.
Сообразить, о чём спрашивает госпожа, было не трудно. Странно было, что она спрашивает об этом так, как будто может ошибаться, как будто может быть по-другому.
— Вы правы, моя госпожа. Все прочие, кроме вас, ниже меня. И если они проиграют, то станут моими рабами. А если проиграю я, то вы накажете меня.
Госпожа Тера подошла вплотную к нему и Алексу пришлось задрать голову вверх, чтобы продолжать смотреть ей прямо в глаза.
— Естественно, — холодно улыбнулась госпожа. — Кстати, о наказании. С чего ты решил, что заслужил его?
Странный вопрос. Хотя нет, не странный. Это не вопрос, это проверка! Раб должен знать, где ошибся и за что именно его наказывают. Всё правильно.
— Я был груб и невежлив с вами, госпожа. Я заставил вас страдать, причинил вам боль. Исказил факты в свою пользу и обвинил в том, чего никогда не было.
— Это когда это? — спокойно спросила Тера.
— В покоях монарха неблагого двора Элисты, — тут же ответил Лекс.
— Мда. Наказать тебя всё же придётся. Не ожидала от тебя такого, Лекс, не ожидала. Как ты мог забыть приказ своей госпожи, а?
Лекс не скрывал своего удивления. Забыл? Приказ?
— Вспоминай, мой раб, вспоминай. Перед тем, как ты очнулся, ну? Разговор между нашими основами помнишь?
Лекс с непониманием посмотрел на госпожу. Разговор между основами?
— Но, госпожа, там не было приказа! — с удивлением ответил раб.
— Ну и дурак ты, Лекс. Эно и Алексис благие, они общаются на равных. Она не приказывает, а просит. И он тоже. Приказ нельзя игнорировать, его можно лишь выполнить. А просьба даёт шанс отказаться. Алекс сказал, что эту просьбу выполнишь ты, Лекс, так как остальные маски этого сделать не смогут. И если ты считаешь меня своей госпожой, то что? Для тебя моя просьба автоматически становиться приказом, так?
А ведь действительно, с такой точки зрения, всё логично. Тера приказала ему, Лексу, попросив помощи у Алекса.
— Простите, госпожа, что я не сообразил сразу. Благодарю, что пояснили мне.
— Ну, госпожа для того и нужна, чтобы обучать раба. Но, как я уже говорила, наказать тебя всё равно придётся. Чтобы лучше запомнил. Кстати, какое наказание лучше всего воздействует на твою память?
— Боль, моя госпожа, — с готовностью ответил Лекс.
— Банально, Лекс, — сказала фея, отступая к кровати. — Боль для тебя привычна и понятна, а мне она и не интересна. Она действительно помогает запоминать. Физиологически. А наказание… Хм… Да… Для тебя — это будет идеальным наказанием.
И Лекс вдруг ощутил, как его фигуру опутывают тонкие зелёные лианы, созданные заклинанием госпожи.
— Беспомощность, — сказала Тера с коварной улыбкой на устах.
Лекс сглотнул, поняв, что Тера действительно единственная, кто достойна быть его госпожой. Потому что она была первой из всех его хозяек, кто моментально нашла его слабое место. Его самый сильный страх. Иррациональный, необъяснимый и именно поэтому — настолько сильный.
Нет, теперь, после того, как Лекс стал полноценным образом Алексиса, с доступом к памяти основы и возможностью общаться с остальными образами, он знал причины этого страха и понимал, почему он, этот страх, вообще появился. Правитель, который должен был защитить свой народ и не смог. Человек, оказавшийся слабее стихии. В одиночку попытавшийся сдержать прорыв "дамбы" и ставший на тысячелетие пленником источника. О да, беспомощность — самый большой страх Алекса и всех его образов. И, конечно, Стерва не могла не знать об этом. Почему Стерва? А
