Росту она была небольшого, но компенсировала его весом.
–Я живу здесь уже несколько месяцев,– сказала Саманта сухо.– Я продала наш дом.
–Ну да,– кивнула девушка, и ее прямые волосы коснулись щек.– Я слышала.
–Я же сказала тебе, у нее теперь другая подружка.
–Да, я знаю. Просто еду наЗападное побережье. Хочу пожить там. Пока не уверена где. Возможно, вСан-Франциско, а может, вЛ-А. Вот и подумала, раз уж поеду через Колумбус, может…
Эта девушка многовато думала.
–Может?
–Просто подумала, хорошо будет повидать Марию. Закрыть…
«Гештальт»?– подумала Саманта.
Ей почему-то не нравилось это слово.
–Гештальт.
–О. Ну конечно. Что ж, она сейчас в кампусе. Но должна подойти через час-другой. Я куплю пиццу для нас троих. Идем-ка со мной.
Гэб, разумеется, пошла. Саманта, понятное дело, не хотела оставлять ее дома, чтобы она увидела одну спальню и стала гадать, где спит Мария. По дороге в пиццерию Саманта расспрашивала Гэб о том о сем и узнала, что она не собиралась возвращаться в родной город и неподдерживала отношений ни скем из местных. Более того, все пожитки Гэб умещались в«хендай-акцент», на которой она храбро двигалась на запад, и как только будет закрыт этот самый гештальт, она собиралась, в буквальном смысле, ехать куда глаза глядят. Если только, как понимала Саманта, не узнает здесь, вКолумбусе, чего-нибудь такого, что заставит ее вернуться вЭрлвилль, штат Нью-Йорк. Но, поправде говоря, она и так уже узнала слишком много. Не так ли?
–Вернусь через минуту,– сказала Саманта, заходя в пиццерию.
Дома, пока Гэб сидела за столом, в ожидании Марии, Саманта взяла горсть арахиса, раскрошила его металлической лопаткой о стойку и посыпала промасленную основу «Пеперони».
Конечно, «Пеперони»
Ведь она помнила об этом.
Ведь она была хорошей матерью, а хоть бы и нет, ей уже никто не возразит.
Глава двадцать девятая
Для этого даже ненужно быть писателем
Когда Джейк вернулся, Анны не было дома, но наплите стояла кастрюлька с ее фирменным супом, а настоле – открытая бутылка мерло. Но еще больше, чем суп или даже вино, его обрадовал вид двух столовых наборов, и неудивительно, ведь он был дома. У него теплело на душе при одной мысли о них. Но когда он видел их своими глазами, то понимал безошибочно: все хорошо.
Зайдя в спальню, он достал из сумки бурбон «Стиллхауз-крик», купленный по пути в аэропорт Атланты. А когда открыл ноутбук, то увидел, к своему изумлению, очередное послание, ожидавшее его на авторском сайте. С минуту он тупо смотрел на него, затем сделал глубокий вдох и кликнул по нему.
Вот заявление, которое я собираюсь опубликовать через день-другой. Будут какие-то замечания?
«В 2013г., „преподавая” в колледже Рипли, Джейкоб „Финч” Боннер познакомился со студентом по имени Эван Паркер, и тот рассказал ему о своем романе, над которым работал. В том же году Паркер внезапно умер, после чего Боннер выпустил роман под названием „Сорока”, умолчав о его настоящем авторе. Мы призываем издательство „Макмиллан” признать свою верность принципам авторской порядочности и изъять из продажи эту мошенническую подделку».
Выпад насчет его составной фамилии был неприятным, но вполне понятным: Джейк в бесчисленных интервью говорил о своей любви к роману «Убить пересмешника», и кАттикусу Финчу в частности. Наезд на его преподавательскую квалификацию был чем-то новым и довольно-таки неприятным. Но главную угрозу заключали в себе намерение скорой публикации и бессовестный намек на то, что он украл весь роман, от идо, а непросто сюжет, у несчастного «настоящего» автора. И, помимо всего этого, Джейк не мог понять, то ли у него разыгралась паранойя, то ли там действительно намекалось на его причастность к внезапной смерти его бывшего студента, того самого «настоящего» автора?
Принимая во внимание все это, он должен был бы задрожать мелкой дрожью, но, присев на край своей кровати и обдумав это послание, он почувствовал, что не боится. Начать с того, что это «мы» излучало слабость, вроде выдуманных соратников Унабомбера[75] или любого другого полоумного мстителя-одиночки, плетущего благородный заговор у себя в подвале. Но главное, как Джейк теперь понял, что его визави боялась раскрытия не меньше, чем он сам. Пришло наконец время ему нажать кнопку «ответить» после стольких месяцев молчания и показать, что он знает, кто она такая, и готов поведать миру ее историю. И непрежнюю, литературную версию, а самую что ни наесть реальную, основанную на твердых фактах о том, как она поступила с собственной дочерью и живет с тех пор под ее личиной. Чем не лакомый кусок для СМИ? Все шансы попасть на обложку «Пипл». Джейк испытал своеобразное удовольствие, сочиняя первое – и, как надеялся, последнее – послание своей преследовательнице:
Вот заявление, которое опубликую я, если ты не уберешься из моей жизни и незаткнешься. Будут какие-то замечания?
«В 2012г. молодая женщина по имени Роза Паркер умерла насильственной смертью на руках у матери, которая после этого стала выдавать себя за нее, присвоила ее стипендию университета Джорджии и живет с тех пор под именем собственной дочери. В настоящее время она занимается травлей известного автора, хотя вполне заслуживает славы за личные заслуги».
Он почувствовал запах супа, всей этой благотворной зелени. На колени ему запрыгнул кот, Уидби, и взглянул с надеждой на ноутбук, но неувидел там ничего интересного и ретировался на диван, выбранный Анной в ходе ее кампании по обустройству их жилья. И пусть она была против этого путешествия вДжорджию, Джейк не сомневался, что, когда расскажет ей все, что узнал, она поймет, что он поступил правильно, и поможет ему распорядиться новой информацией наилучшим образом.
Он услышал, как открывается дверь. Вошла Анна с буханкой хлеба и извинилась, что не встретила его. Обняв ее, он почувствовал, как она отвечает на его объятие, и испытал такое облегчение, какого сам не ожидал.
–Смотри, что я принес,– сказал он, показывая бутылку бурбона.
–Мило. Но я,пожалуй, не буду. Ты же знаешь, мне надо в аэропорт через пару часов.
Он посмотрел на нее.
–Я думал, завтра.
–Не-а. Ночным рейсом.
–И долго тебя не будет?
Она была не уверена, но хотела решить все, как можно быстрее.
–Поэтому и лечу в ночь. Посплю в самолете и прямо из аэропорта поеду на склад. Думаю, смогу разделаться со всем в течение трех дней, включая и работу. Если придется, задержусь еще на день.
