мою сторону с вытянутым пальцем, словно она действительно может причинить мне физический вред. Ее губы сжаты в жесткую линию. И я знаю, на что способны эти губы. Я знаю, как приятно они обхватывают мой член, и, несмотря на то, что завтра мне нужно встретиться с Пиками, чтобы попасть к Кэт, и на то, что я видел в той папке от Талии, мой взгляд становится горячим.
«В чем дело, малышка?» Мне чертовски нравится на нее давить. «Тебе не нравится еда?»
«Дело не в еде, и ты это знаешь, Дракон. Дело в том, что ты и остальные удерживаете меня здесь против моей воли. Отпусти меня».
Я выдергиваю руку и хватаю ее за горло, отводя назад, пока она не упирается в кухонный стол. Ее руки обхватывают мое запястье, когти впиваются в кожу и пускают кровь.
«Ты хоть понимаешь, в какие неприятности ты попала? Ты знаешь, что я пытаюсь сделать, чтобы сохранить тебе жизнь? Чтобы ты не оказалась с пальцем или головой в коробке?»
Ева покачала головой, задыхаясь. «Мне плевать. Я никогда не просила об этом. Я просто хотела жить на своих условиях и танцевать. Но вы, мудаки… это не имеет значения», — разочарованно говорит она, когда ее запах проникает в мои легкие.
Я придвигаюсь к ней ближе, отпускаю ее шею и наклоняюсь, чтобы провести носом вдоль линии ее челюсти к уху. «Что еще?» спрашиваю я.
По ее участившемуся дыханию и по тому, как она двигается, я понимаю, что она возбуждена, даже если ненавидит меня. Я могу читать ее тело. Чувствую ее возбуждение, когда мы остаемся наедине.
«Ты весь такой властный и нелепый, психопат. Ты все контролируешь, самовлюбленный, заносчивый…"
Я резко отступаю назад, нуждаясь в дистанции. И она хватается за край стола, чтобы удержать равновесие, ее глаза расширились.
«Продолжай», — призываю я, пытаясь сохранить контроль над собой.
С того дня, как я изменился на ее глазах, я старался быть лучше. Когда я спросил ее, все ли в порядке, когда мы вернулись в пентхаус, она просто кивнула и ушла в свою комнату. Я знал, что облажался, но решил, что лучше дать ей свободу. Если бы я подтолкнул ее к разговору, когда она была так потрясена, все стало бы еще хуже. Тем более что я не умею говорить о… чувствах и прочем дерьме.
Я должен был защитить ее от Пиков. Это была моя цель, и я сделал то, что должен был сделать, чтобы сохранить ей жизнь. По крайней мере, она не осуждала меня за мое прошлое или изменения.
Но все же.
Но я уверен, что это случится.
«Я хочу выйти за эту дверь и никогда больше не видеть никого из вас».
На этот раз, когда я смотрю в ее изумрудные глаза, которые ничего не скрывают, я вижу правду.
Черт. Она говорит серьезно.
И это приводит меня в ярость.
После всех неприятностей, через которые мы прошли ради нее, чтобы защитить ее… Потеря сделки с «Кобра Страйк», наше шаткое положение с Повелителями Ночи… Она все еще неблагодарна, как всегда.
Если бы Саксон был здесь…
Я делаю паузу, думая о своем старом друге, и знакомый привкус печали и вины возвращается. Я гнал от себя воспоминания о нем именно по этой причине, но, когда Ева здесь, я не могу не задаться вопросом, как бы он поступил, если бы был жив и встретил ее.
Зная его, он, вероятно, сказал бы мне вытащить голову из задницы и признаться себе, что мне нравится, что она здесь, с нами. Даже если она иногда раздражает, я хочу, чтобы она осталась.
А потом он стал бы без устали дразнить меня за это. Вот ублюдок.
Но теперь все это не имеет значения, потому что он мертв и никогда не вернется.
Я подвел его. И я пообещал себе, что не подведу и Еву.
Поэтому, когда она смотрит на меня с таким презрением и хочет уйти, я вспыхиваю. Почему она не видит, что я делаю это для нее? Я не понимаю.
Может, ей просто наплевать?
«Ладно», — выдавливаю я из себя и тянусь к ней. Она пытается отодвинуться, но я быстрее. «Пойдем».
«Я не имела в виду…» — начинает она.
Мне плевать, что она имела в виду, потому что, как только гнев поднимается, я не запихиваю его обратно в маленькую коробочку. Мой обычно тугой поводок контроля обрывается, и я тащу ее за собой к одному из окон гостиной. Со всей силы я дважды бью по нему кулаком, и стекло разбивается вдребезги, перекрывая звук ее резкого вдоха.
Но я еще не закончил.
Ева визжит и борется с моей хваткой, когда я вытаскиваю ее в окно вместе с собой. Свободное падение.
Она кричит так, будто я собираюсь убить ее, а не пытаюсь доказать свою правоту.
Хотя, может, и стоило бы. Так было бы проще.
Прямо перед тем, как мы падаем на землю, я частично смещаюсь, и мои крылья раскрываются. И я ловлю восходящий поток, взмывая над зданиями и прижимая ее вес к своей груди.
Бедная Ева. Она дрожит, ее руки и ноги крепко обхватывают мое тело. Ее голова прижата к моей груди, а крики превратились в тихое хныканье ужаса в глубине ее горла. Наверное, она боится высоты, а может, того, что я отпущу ее.
«Ты хочешь свободы?» спрашиваю я, приближая свой рот к ее уху, чтобы она могла слышать меня над порывами ветра. «Вот. Это то, что я могу тебе предложить».
Я не уверен, что Кассиус и Нокс относятся к ней иначе, чем с любопытством… Нет, это ложь. Я знаю. Я знаю, что мы трое — собственнические ублюдки, и только наша потребность друг в друге удерживает нас от того, чтобы разорвать остальных в клочья ради того, чтобы заполучить ее.
Эту стройную белокурую лисицу.
Мы хотим ее. Поэтому для нее нет свободы, кроме той, что мы можем позволить. Когда я поднимаю ее выше над горизонтом Андовер-Сити, я надеюсь, что это доказывает эту мысль.
Она в нашей власти, но мы обеспечим ее безопасность. Если она нам позволит.
В конце концов я откидываю голову назад, чтобы посмотреть на нее, и, к моему удивлению, она смотрит на меня. На этот раз я не могу прочитать ее лицо. По какой-то причине она изучает меня, и скулить перестала.
Не знаю точно, почему, но меня это задевает.
Поэтому вместо этого я
