вечно. И когда удача отвернётся от неё, ей понадобится что-то покрепче вина.
Или она может заняться своей жизнью и разобраться со своим дерьмом.
Со временем. Со временем Эмма именно так и поступит. Но пока что её вечер состоял из хорошего калифорнийского вина, чипсов со сметаной и луком и марафона «Секса в большом городе».
Кэрри, Саманта, Шарлотта и Миранда были женщинами, которые понимали, через что она проходит. Когда её настоящие подруги были недоступны, по крайней мере, её HBO-подруги всегда были свободны.
Эмме потребовалось больше времени, чем обычно, чтобы подняться по трём лестничным пролётам к своей квартире, что было сложно из-за большого количества туалетной бумаги, которая была по слишком выгодной акции, мимо которой нельзя было пройти, а также из-за пакета с продуктами, набитого самым необходимым.
И под самым необходимым, она, конечно же, имела в виду три основных продукта: Шардоне, чипсы и шоколад.
Идеально.
Эмма пыталась удержать туалетную бумагу под мышкой, копаясь в сумочке в поисках ключей, когда увидела его.
Каким-то образом ей удалось не уронить пакет. Или сумочку. Или туалетную бумагу.
Каким-то образом у неё не подкосились колени, когда она подошла к мужчине, терпеливо сидящему у двери её квартиры.
Каким-то образом ей удалось не броситься на него.
— Кэссиди, — сказала она, вставая перед ним. Сегодня на нём не было костюма. На нём был тёмно-синий свитер на молнии, подчёркивающий голубизну его глаз, джинсы и потрёпанные ботинки. На его теле через плечо висела коричневая кожаная сумка-мессенджер, отличавшаяся от его обычного дипломата.
Он проворно поднялся на ноги, держа перед собой мусорное ведро среднего размера.
— Эмма.
Она уставилась на его мусорное ведро.
Он уставился на её туалетную бумагу.
Признаться, это было многовато для одного человека.
Она подняла ключ и приподняла брови. Он стоял в стороне, но как только она повернула ключ в замке, он шагнул вперёд, чтобы придержать для неё дверь.
— Моя туалетная бумага благодарит тебя, — сказала она, входя в квартиру.
Он последовал за ней внутрь без приглашения, всё ещё держа мусорное ведро.
Эмма бросила туалетную бумагу у двери вместе с сумочкой, затем поставила пакет с продуктами на столик и повернулась к Кэссиди.
— Ладно, я сдаюсь. Скажи мне зачем мусорное ведро?
А ещё, что ты здесь делаешь?
И ещё, ты выглядишь потрясающе.
И ещё, пожалуйста, люби меня. Но не делай мне больно. Пожалуйста, не делай мне больно.
Он проигнорировал её вопросы, как словесные, так и безмолвные, и поставил мусорное ведро на пол у своих ног, наблюдая, как она достаёт из пакета свою вредную еду.
— У тебя есть задатки для сбалансированного питания, — сказал он, кивнув на чипсы в её правой руке и M&M's в левой.
Она одарила его своим лучшим "не связывайся со мной" взглядом и убрала еду в шкаф, который одновременно служил ей кладовой. Бутылка вина отправилась в холодильник, чтобы быть выпитой — возможно, целиком, если это взаимодействие пойдёт наперекосяк — после его ухода.
Она уставилась на него.
Он уставился на неё в ответ.
В итоге она сдалась. Она никогда не была хороша в такие моменты, как этот. Что бы это ни было.
— Ладно, серьёзно, объясни мне зачем мусорное ведро.
— Хорошо, — сказал он медленно. — Хорошо. Но я не силен в этом. И мне нужно, чтобы ты… Мне нужно, чтобы ты ничего не говорила, пока я всё не расскажу.
Её сердце бешено заколотилось. — Хорошо.
Этот разговор начинался очень похоже на тот ужасный разговор в прошлый вторник, и всё же в нём было что-то другое.
Он перекинул ремень сумки через плечо, поставил её на барный стул у её стойки и стал копаться в ней, пока не вытащил… журнал.
Точнее, предстоящий журнал «Стилетто».
Эмма взглянула на голливудскую звезду на обложке, имя которой она уже забыла. Звезда какого-то нового вампирского телешоу, если она правильно помнила.
— Он должен появиться в продаже только в следующий понедельник, — сказала она.
Он одарил её испепеляющим взглядом, и она махнула рукой. — Но, конечно, у тебя, вероятно, есть доступ к ранней копии. Камилла?
— Ага.
— Чёрт возьми, — пробормотала Эмма. — Джули же предупреждала меня, что она найдёт способ вмешаться во всё это. Ты читал мою статью?
— О, ты имеешь в виду эту? — сказал он, указывая на её заголовок «Двенадцать дней бывших», который занял главный правый верхний угол обложки.
Она кивнула.
Его рука снова полезла в сумку, на этот раз вытащив коробок спичек.
— Я не читал статью, — сказал он.
Прежде чем она успела понять, что, чёрт возьми, происходит, он одним быстрым движением зажёг спичку, затем поднёс огонёк к уголку журнала.
— Вот что я думаю об этой статье, — сказал он, поднося спичку к журналу.
— Не надо! — вскрикнула она, протягивая руку. — Кэссиди, какого чёрта?
Он опустил взгляд на свои ноги. — Я принёс металлическое мусорное ведро, чтобы сдержать огонь. И песок, чтобы потушить его. Пожара не будет.
Эмма зарылась пальцами в свои волосы и дёрнула их. — Не сходи с ума. Просто скажи мне, что происходит.
Он встряхнул спичку и бросил её в металлическое ведро, а затем швырнул журнал на стойку. — Я сказал им, что это идиотская идея, — пробормотал он. — Они настаивали, что мне нужно привлечь твоё внимание.
— Ну да, огонь сделает это, — сказала она, заглядывая через стойку в мусорное ведро, чтобы убедиться, что спичка потухла.
— Ладно, к чёрту, — сказал он, выглядя соблазнительно расстроенным. — Я просто буду говорить.
Её сердце снова бешено заколотилось. Забавно, что она не была так уж напугана, когда он начал играть с огнём, но теперь она была в ужасе.
— В тот день, когда ты пришла в мой кабинет и сказала, что я не участвую в твоей статье… Мне было больно.
Сердце Эммы сжалось. — Но ты сказал…
— Я
