встревоженно повернулась ко мне. Я кивнула в знак того, что пока все идет хорошо.
– Согласно разделам о контроле рождаемости Закона об общественном здравоохранении и Закона о социальном обеспечении, средства из федерального бюджета не могут выделяться на стерилизацию лиц, которые юридически признаны умственно неполноценными либо недееспособны в рамках действующего законодательства штата по причине возраста или ментальных особенностей и, следовательно, неспособны дать информированное и имеющее юридическую силу согласие на проведение такой процедуры.
Он прокашлялся.
– В соответствии с вышеупомянутыми разделами о контроле рождаемости я постановляю, что подзащитным, их преемникам, подчиненным, доверенным и подведомственным лицам бессрочно запрещается финансировать проведение стерилизаций граждан, юридически признанных умственно неполноценными или недееспособными в рамках действующего законодательства штата. Требования к проведению стерилизаций, составленные Министерством здравоохранения, образования и благосостояния США, я признаю неправомерными и несостоятельными, поскольку они позволяют выделять федеральные средства на стерилизации, не обязывая предварительно уведомлять пациентов, что их согласие или отказ не влияют на получение льгот от правительства США, и не предписывая помещать данное уведомление в тексте бланка согласия, упомянутого в Требованиях.
– Хвала Господу! – выкрикнули в зале.
Судья проигнорировал возглас.
– Подзащитные обязаны в кратчайшие сроки внести поправки в вышеназванные Требования к проведению стерилизаций и привести текст в соответствие с распоряжением суда. Ходатайство истцов о рассмотрении дела в упрощенном порядке требую удовлетворить, а ходатайство подзащитных о прекращении дела – отклонить.
Я не шевелилась. В голове не было ни единой мысли, даже когда судья договорил и распорядился закрыть заседание. Все остальные, кажется, тоже не знали, как реагировать. Возможно, они еще не поняли, каков вердикт. Речь судьи была не менее формальной, чем врачебный диагноз. Неужели две чернокожие девочки только что выиграли дело в федеральном суде? Раздались осторожные хлопки.
– Сивил. Сивил?
– М-м?
– Мы выиграли, да? – прошептала миссис Уильямс.
Я кивнула:
– Да. Да, миссис Уильямс. Мы выиграли.
Присутствующие в зале начали приходить в чувство. Меня обступили медсестры; Алиша, первой обняв меня, прошептала в ухо: У тебя получилось, Сивил. Милая, у тебя получилось. Мэйс и миссис Уильямс отступили, пропуская медсестер. Я расплакалась, но тут же взяла себя в руки.
Лу подошел к адвокатам защиты и пожал каждому руку. Я все еще не могла поверить в то, что произошло. Мне не терпелось увидеть девочек, сказать, что им надо собой гордиться. Они настоящие героини. По пути к выходу со мной заговаривали незнакомые люди:
– Поздравляю, мисс Таунсенд.
– Отличная работа.
– Пожмите за меня руки девочкам.
– Вы молодец.
– Да благословит вас Господь, юная леди.
– Просим журналистов подождать на улице перед зданием, нужно освободить зал суда и коридоры, – объявил пристав.
Мы с медсестрами сбились в тесную группу. Вэл погладила меня по щеке.
– Я всю жизнь буду раскаиваться в содеянном. Но сегодня, мисс Сивил Таунсенд, мне хочется возблагодарить Бога за то, что он подарил нам тебя, девушку с таким большим, добрым сердцем.
Вэл, Лиз, Фиона, Джина, Маргарет, Лори, Алиша и я. Объединенные клятвой помогать людям, мы вместе пережили эту беду. Благие намерения – теперь-то мы знали – не оправдание причиненному ущербу. Желание делать добро не умаляет боли. Пока беззакония продолжались, каждая из нас несла бремя вины. Я хотела сказать это Вэл, выразить признательность всем медсестрам, но боялась, что стоит мне начать говорить, как эмоции прорвутся наружу.
Мэйс с матерью направились к выходу. Миссис Парр сказала, что пора возвращаться в клинику, и одна из медсестер предложила ее подвезти.
– Мэйс, могу подбросить тебя до пикапа, тебе, наверное, надо на работу. – Голос мой звучал сипло. Хотелось кричать от счастья и вместе с тем – разрыдаться. Может, тетя Роз права. Со мной происходило что-то такое, с чем следует разобраться. Скажу честно: вердикт словно скрутил меня в узел.
– Когда так трясет, особо не поработаешь, но, видать, надо ехать, – ответил он.
– Хорошо, что мне не нужно на работу, – вставила миссис Уильямс. – Мэйс, принеси-ка наши куртки. Сходим в твое местечко, а, Сивил? У меня с собой пара долларов. Накормлю тебя завтраком, в кои-то веки побалую тебя, а не наоборот.
– Хорошо, миссис Уильямс. Я за. Только Мэйса сначала подбросим.
Мы спустились вслед за последними зрителями по широкой лестнице, стуча каблуками по каменным ступеням. Я понимала, что журналисты захотят взять у семьи интервью, но сама едва ли была в состоянии отвечать на дежурное как-вы-себя-ощущаете. Связной речи все равно не получится. Мне нужно время все осмыслить. Девочки наконец одержали хоть какую-то победу. Здесь, в Монтгомери, штат Алабама, восторжествовала справедливость. В голове не укладывалось, что ненависть и добро могут существовать так близко друг к другу. Непостижимый мир. Непостижимая страна. И все же это была моя страна. И я любила каждый ее квадратный дюйм.
У подножия лестницы нас встретил Тай.
– Где тебя носит? Ты все пропустил.
Он положил руку мне на плечо, наклонился и сказал на ухо:
– Сивил, одна из девочек пропала.
– В смысле – пропала? – Я не смогла сдержать крик.
– Школа час назад сообщила в полицию. Нам позвонил из участка мамин знакомый, я поднял трубку, когда уже собирался ехать на заседание. Это Эрика.
– Эрика пропала? Не может такого быть! – воскликнула миссис Уильямс. – Она утром села в автобус. Я видела.
– Да, мэм, – ответил Тай. – Мне сказали, что до школы она доехала, но исчезла, как только их высадили. Они лишь недавно заметили, что ее нет.
– Может, она где-то рядом со школой, – сказала я. – Не будем паниковать раньше времени.
Мэйс спустился по лестнице с куртками в руках. Миссис Уильямс бросилась к нему. Я не услышала, что она сказала сыну.
– Отвези меня к пикапу, Сивил, – сказал Мэйс, уже двигаясь к выходу.
– А как же работа? – сдуру спросила я.
– Вы на машине, молодой человек? – Миссис Уильямс посмотрела на Тая.
– Да, мэм.
– Тогда едем за Индией. А потом в Дикси-корт. Эрика наверняка вернется домой. Я хочу ее встретить.
– Да, мэм.
Охранники помогли нам пробиться через толпу к машинам. Журналисты, сообразив, что мы не будем отвечать на вопросы, развернулись и ринулись к дверям суда. Я мельком увидела, как из больших двустворчатых дверей выходит Лу с дипломатом в руке. Толпа затихла, и до меня донеслись первые фразы.
– Леди и джентльмены, сегодня в Монтгомери, штат Алабама, добились правосудия две девочки. А вместе с ними – все бедные женщины нашей страны.
44
Рокфорд
2016
Район захудалый, но община тут крепкая. Сворачиваю на нужную улицу и чувствую запах дыма – здесь топят углем. С веранды одного из домов мне машет старушка, и я машу ей в ответ. Двое
