распрямился, уперлась глазами в его губы.
И Гормери нервно сглотнул, вспомнив, как затуманился ее взор, когда он притянул ее к себе тогда в кустах возле развалин храма.
— Было, наверное, очень темно, но мне показалось, что от твоего рта остались одни головешки, — озадаченно пробормотала девчонка. И писцу кебнета в который раз за это утро стало очень стыдно. Он-то навоображал невесть чего, забыв, что Тамит в первую очередь маджой. Ну, по духу, конечно. До настоящего звания она может и не добраться, как не пытается. И все же как следователь она демонстрировала потрясающие навыки. Лучше, чем у него.
— Чудодейственная мазь моей кухарки, — он потрогал пальцами нижнюю губу, и, ощутив здоровую мягкость, улыбнулся, — В качестве извинения и признательности испрошу у нее баночку для тебя!
Он тут же подумал, что хорошо бы баночку для мази приобрети в лавке, в которой продают всякие милые и дорогие безделушки. Как раз для подарков. Из тонкого камня, оплетенного золотой нитью, к примеру. Интересно, можно найти в этом городе нечто подобное? Это бы стало хорошим знаком признательности, а еще прощальным подарком. Ведь теперь их дороги расходятся.
— Пф, — она презрительно фыркнула, — Себе оставь. Я с демонами не целуюсь.
— Что? — он невольно улыбнулся.
Что у нее в сердце? Вот к чему приводит поклонение каждому кусту. Теперь еще и демоны! Богов им мало!
— Неужели ты до сих пор веришь в настолько горячие поцелуи? Тебе ведь уже давно не пять лет.
Она покачала головой и смерила его таким взглядом… Честное слово, при всей благодарности, ему очень захотелось наградить ее оплеухой. Как можно с таким пренебрежением смотреть на людей! На него в особенности. Он же ее начальник!
Хотя, с другой стороны, возразить ему было нечего. Он и правда давно не ребенок, и в чудеса ему верить не положено. Но тогда что же с ним произошло? Как простая женщина Хорит смогла проделать с ним такое. Он вспомнил наставления мудрого писца кебнета Нежмет-Атона, по которым учился в классе дознавателей при храмовой школе писцов: «Очевидное, как правило, всегда и есть настоящее». Там дальше в свитке шел длинный список исключений, но они к делу не относились. Поэтому уверенно заявил:
— Она же жрица. Скорее всего, умеет вводить людей в транс. А с безвольным телом можно творить, что угодно.
Но Тамит такой объяснение не устроило. Она мотнула головой:
— Только вот я вас видела в обнимку, в страстном поцелуе, висящими в двух локтях от пола. А когда вы упали, ее рот был обожжен ничуть не меньше твоего. Вот уж кому стоило подарить мазь твоей кухарки.
Он озадаченно почесал макушку. Дело ему представлялось крайне запутанным. Если Тамит не врет, чтобы посмеяться над его реакцией. Он с надеждой покосился на нее, но она выглядела очень серьезной.
— Только не говори, что ты даже не послал узнать, как она? — Брови ее поползли вверх, — Ты серьезно⁈ Ну ты вообще! Она ж на тебя покушалась! А ты даже не хочешь знать почему? Не говоря уже о том, что призыв демона из Дуата это как раз и есть твоя работа!
— Моя работа пресекать всякое иноверие, — он уже пришел в себя и посмотрел на нее строго, — И если уж на то пошло, я как раз тебя и могу призвать к ответу за распространение ложных слухов о демонах. Их нет, понятно! Ничего нет, кроме великого нашего бога Атона!
— Которого наш великий царь Неферхепрура Эхнатон, да будет он жив, здрав и невредим, придумал чуть больше 15 лет назад. Ну, да, конечно! А все наши предки дураки.
— Тамит! — он понизил голос и невольно огляделся, — Нести такую пламенную чушь, стоя на людной пристани, вверх глупости.
Даже он подвергает себя опасности, всего лишь слушая подобные речи. Если бы дело происходило в Ахетатоне, на них бы уже с десяток добрых прохожих побежали докладывать в приемную храмового кебнета. За доносы там отлично платят. Особенно за те, которые подтвердились. А тут она орет прямо посреди улицы при огромном количестве свидетелей!
— Что Тамит! — горячо возразила она, — Если вы там в столице и делаете вид, что верите в придуманного бога, то вам за это хотя бы платят. Построили вам город красивый, придумали всякие хлебные должности. А остальным людям все это зачем? С какой стати мы должны отрекаться от богов, которых почитали наши предки? От тех богов, с которыми люди создали нашу прекрасную страну, построили города, воздвигли храмы? Что сделал твой Атон за 15 лет? Помог разрушить все, что было построено до него? Разорил тысячи храмов, сделал нищими многие семьи. Убил несогласных. А где свершения? Может быть, он помогает царю завоевывать новые земли? Или отбивать вражеские нападения? Или урожаи стали обильнее? Или нам больше не надо бояться болезней и плохих разливов? Где доказательства, что бог Атон тот самый единственно верный?
Он, наконец, не выдержал, схватил ее за руку, дернул к себе, развернул, прижал спиной к груди и зажал ее рот ладонью. После чего прошептал в ухо:
— Заткнись, Тамит! Ни слова больше! Ты погубишь и себя, и меня!
Она возмущенно замычала и замотала головой. Но он держал ее крепко.
— Так и надо с непокорной девицей! По заднице ей еще наподдай, — хохотнул кто-то из проходившей группки подвыпивших матросов. Гормери очень хотелось последовать их совету, но он сдержался.
Когда же она перестала дергаться, и он ее отпустил, то отлетев от него на локоть, она красная со сбившимся набок хвостом и с подозрительно блестящими глазами, прошипела ему с вызовом:
— Это не вера, Гормери. Это страх. Нельзя верить в бога из страха! А заставлять верить других, не веря самому — это… это…
Она покраснела, закусила губу, явно сдержавшись от хлесткого обвинения. Потом зажмурилась, помотала головой и проговорила уже совеем тихо:
— Сам подбери подходящее слово. На свое усмотрение.
«Да верю я в великого бога Атона!»– хотел было крикнуть ей в лицо Гормери, но тоже прикусил губу. Ведь это правда только наполовину. И в общем-то в Ахетатоне ее хватало. Но тут в Уадже, где все пропитано величием древности, достижениями прошлых поколений, которые жили за сотни и тысячи лет до него, а теперь взирают с неба на землю в немом изумлении, полуверы казалось уже недостаточно. Выступать против старых
