Прости.
Вдруг он хотел с этой… с этой, а она влезла?
— Это ты прости, что так вышло, — он сел рядом. — Я вообще не собирался с ней танцевать! А потом пока сообразил, ну, ты уже пришла.
— Я тебя ждала, а тебя всё не было, — Юма хотела потереть внезапно отсыревший глаз, но вспомнила, что он накрашен, и отдёрнула руку.
— Да это дядя Филибер, он сказал, что меня нужно, ну, одеть и причесать. Да я б лучше джинсы надел, как Стеф, потому что этот костюм дошивали вот прямо сейчас, и причёска чёртова тоже время заняла.
— Зато ты самый красивый сегодня.
— Это ты самая красивая. И вообще, я может быть, тоже хочу танцевать только с тобой, хоть и не умею ни фига? Но я же не иду бить рожу Луи, — усмехнулся он.
— Ты? Хочешь танцевать только со мной? — не сразу поняла она.
А потом как поняла!
— Да, только с тобой. И ну её, дуру эту, вот правда. Будет ещё рот разевать — придумаем, как прищемить ей хвост и не встрять, ещё сама не рада окажется. И даже не думай, ты самая лучшая в нашем классе, в нашей школе и вообще!
Фред не болтун, и наверное, Юма никогда не слышала от него столько слов сразу. Это оказалось… неожиданно это оказалось.
— Так я потому и полезла, что ты тоже лучший в нашем классе и вообще, — вздохнула она и отважилась на него взглянуть.
Почему-то это оказалось трудно. А он взял обе её ладони в свои, и держал.
— Ты просто… как принцесса, — сказал он тихо.
— Принцессы не дерутся, — вздохнула. — А ты как крутой герой, — улыбнулась. — Спас меня от меня самой.
— Я думал, ну, музыка кончится, и она отстанет. А она не отстала.
— Да уже всё, отстала, нет её здесь.
— Здесь и не надо, — покачал он головой. — Я потому и прикрыл, чтоб никого не занесло ненароком, — молчал, потом спросил: — Скажи, Эжени, ты будешь моей девушкой? Или надо как-то иначе сказать? Я не в курсе.
— Почему иначе? — не поняла она.
— Ну мало ли, может у девушек там какие-то правильные слова положено говорить, а парням о них не рассказывают, — усмехнулся он.
— Не-а, — кажется, счастливая улыбка сама поползла на лицо. — Ничего не знаю про слова. Но ты мне очень нравишься, вот. Давно уже. Как никто и никогда.
— И это значит? — он смотрел внимательно.
— Это значит — «да».
— Уф, — выдохнул, прямо выдохнул.
И обхватил её за плечи.
Юма сто раз представляла, как она набирается смелости и рассказывает Фреду, что он ей нравится, и почему-то всегда думалось, что он не найдётся с ответом, и просто будет молчать по обыкновению. А он, оказывается, думал что-то похожее, только о ней. И на самом деле всё оказалось проще. Сказать, и всё. И можно сидеть, таращиться в полутьму, которую еле разогнали осветительные шарики, и молчать. И хорошо.
И они так сидели, и сами не знали, сколько прошло времени. С нижнего этажа доносилась музыка, там танцевали. А потом голоса раздались где-то совсем близко.
— Да я тебе говорю, они здесь, больше им быть тупо негде, — говорил Стеф.
— Посмотрим сейчас тогда, — а это Луи.
И кажется, что-то совсем тихо сказала какая-то девушка, Юма не поняла, какая.
А потом их защита затрещала… и выстояла. Вот так.
— Фред, я знаю, что ты здесь, отзовись! — потребовал Стеф, он всё ещё не отпускал руку Лю.
Юма взглянула на Фреда, они улыбнулись друг другу, и он снял защитный барьер.
— Точно, оба здесь и все живы, — Луи оглядел их внимательно.
— Всё хорошо, — сказала Юма.
— Пошли, там Адельке мозги вправили, — сказал Луи. — Извиняться хочет.
— Кто рискнул? — изумилась Юма.
— Да нашлись желающие, даже много. Тебя многие уважают, на самом деле, ты никогда не цепляешь никого без причины. И тебя лучше даже с причиной не цеплять, а прямо сказать, что и как, — ответил он.
— Значит, пошли.
У дверей в зал и вправду стояла Адель, а ещё — Фанни, Пилар, Жак и Марилинн.
— Извини меня, я не должна была ничего говорить о твоих родных, — пробурчала Адель, не глядя ни на кого.
О как. Нормально, что.
— И ты извини меня, я не должна была драться, — сказала Юма.
— Угу, — кивнула Адель и ушла обратно в зал.
— Всё в порядке? — спросил Жак де ла Мотт.
— Да, уже да, спасибо, — кивнула ему Юма.
— Вот и славно.
В зале снова играла какая-то медленная, тягучая и очень красивая мелодия.
— Пошли, что ли, попробуем, — сказал Фред.
— Давай научимся танцевать, чтоб хоть знать, что делать, — улыбнулась она.
— Потом, — отмахнулся он.
Обхватил её — и она его, некоторые пары так делали. И так, в кольце его рук, было хорошо и немного тревожно, сердце колотилось, мысли путались.
А в финале танца он наклонился и поцеловал её. То есть — чуть коснулся её губ, да и всё, она толком и понять-то ничего не успела. Но — было же, да?
33.3
33.3
Потом они отошли к стене, и стояли там — держась за руки. Все остальные что-то танцевали, во что-то играли — Мари-Изабель ловко рулила какими-то простыми и весёлыми играми, но им было хорошо и так, просто стоять рядом и просто ощущать ладонь в ладони.
— Что ли договорились? — усмехнулся Луи.
Он-то как раз танцевал, и много — ведь далеко не все считают, что он паршивый некромант, для нормальных людей он очень даже хорош.
— Вполне, — кивнул Фред.
Тут объявили следующий танец, и это был вальс — так и сказали, приглашаем всех, кто умеет. Луи усмехнулся.
— Я тогда тоже пойду и попытаюсь.
— Удачи, — синхронно сказали Юма и Фред, и рассмеялись оба.
И с удивлением увидели, как он подошёл не к кому-то там, а к Мари-Изабель, уговорил её — не сразу, ой, не сразу! — отдать микрофон подружке Матильде, и пойти танцевать. Музыка уже звучала, очень красивая,
