Книга Пресыщенность ядом - Мария Высоцкая

Боже, наверное, сейчас мне хочется прибить его гораздо чаще, наша жизнь кардинально поменялась, и, честно, она мне нравится, такая жизнь мне куда более понятна, хотя Даня чувствует себя не в своей тарелке. Мы не голодаем, у нас есть дом, пусть и маленький, у нас есть мы, и это главное.

Хотя чем больше времени проходит, тем мрачнее становится мой дорогой мужчина, работа - явно не его, но всему приходится учиться. Я тоже стараюсь, я плохо говорю по-английски, потому что всю жизнь учила немецкий, а в универе ещё и французский, это странный выбор в связи с тем, что английский сейчас ходовой язык. Чем я думала? Сущая глупость… но я рада, что меня хотя бы взяли мыть посуду.

Но наступил очередной вечер, с которым пришли очередные разочарования.

Иногда ловлю себя на мысли, что роль мужчины у нас выполняю я, как, оказывается, просто быть властным и крутым, когда в карманах полно денег. А вот когда они исчезают, дело принимает загадочный оборот.

Мы ужинаем в тишине, и мне даже страшно спрашивать, каков исход его первого рабочего дня в клубе, он всё же устроился туда на работу, кем, правда, не сказал. А сейчас сидит и смотрит в тарелку, но я точно знаю, еду, лежащую на ней, он не видит.

- Может, что-нибудь расскажешь?

- Меня взяли помощником арт-директора. Я рассказал ему парочку задумок, думаю, ему понравилось.

- Серьёзно? Я спрашивать боялась. Думала, опять…

- Знаешь, за этот месяц я многое понял, то, насколько был слеп. Никогда даже не задумывался, как живут другие. Точнее, не так, задумывался, но не представлял, всё это было где-то за гранью. Я у тебя жил, ел, но даже так ни черта не понял…

- Но сейчас же ты всё осознал, и это хорошо.

- Меня вынудили это понять, создали «комфортные» для этого условия. Спасибо, что ты осталась, я тебя выгонял, но даже не представляю, что бы делал без тебя.

- Я знала, что тебя нельзя оставлять одного. Ты же сам себя сожрёшь. За всей твоей маской… в общем, ты не такой, каким хочешь казаться. Вся эта ситуация, которая с нами произошла, дала мне многое понять. Звучит кощунственно, но, может быть, так было нужно для нас обоих?

- Может быть. Вкусный ужин, - указывает вилкой на полупустое блюдо. - Моя мать никогда не готовила. Ни разу не помню, чтобы она стояла у плиты. Всю жизнь бегала по мужикам.

- Вы с ней не общаетесь?

- Редко, а сейчас с меня вообще нечего взять, и маман исчезла в закат.

- Как они с твоим отцом…

- Не знаю, что и как было, но он женился на ней, потому что она залетела. Наше с ним общение всегда сводилось к деньгам, и меня это устраивало, а кого не устроит?!

- Меня, я бы не хотела…

- Потому что ты нормальная. И всегда была такой, а я не вписываюсь и никогда не вписывался в понятие нормальности. Мы на тебя спорили, меня бесило то, насколько ты правильная, мне реально доставляло удовольствие всё то, что происходило, кроме случая с Дягилевым.

- Зачем ты мне это говоришь?

- Не знаю, просто хочу сказать. Если обидел, извини.

- Это закончилось. Сейчас всё по-другому. Ты мог себе представить, что мы будем жить вместе в другой стране?

- Я этого боялся. Тебя и жизни с тобой, а когда ты ушла, понял, что моя прежняя жизнь, где нет тебя - фикция. Пустой звук.

- Значит, мы на правильном пути, Доронин.

- Знаешь, ты можешь сейчас не отвечать, а можешь послать куда подальше, но, - лезет в карман джинсов, - вот.

- Это что?

Смотрю на обычное колечко, которое он сжимает двумя пальцами.

- Кольцо, я должен был сделать это раньше и уберечь тебя от всего, что было в последние месяцы, но я струсил, как и всегда.

- Ты делаешь мне предложение?

- Я делаю тебе предложение.

***

За семь часов до предложения

- Привет!

- Богдан, здорово!

- Ты там как?

- Бывало гораздо лучше.

- Ну в связи с тем, что происходит, Александр Николаевич правильно сделал, что тебя сослал.

- В смысле?

- В прямом, ты разве не поэтому звонил?

- Я звонил, потому что хотел занять денег, он заблокировал все мои счета.

- Погоди, так он тебе не сказал?

- Что он должен был сказать? Что я не сын, а сплошное недоразумение? Слушал сотни раз!

- Кто-то из его конкурентов копается в деле с аварией. И если что-то всплывёт, ты понимаешь последствия?

- Он лишится пары миллионов, я только обрадуюсь.

- Тебя посадят, идиот.

- Почему он не сказал?

- Ты меня спрашиваешь?

- Зачем он заблокировал карты?!

- Доронин, ты истеричка. Но, зная твоего отца, думаю, воспитывает, - усмехается.

- Не смешно.

- Голодаешь там?

- Да плевать на меня, я здесь с Элькой.

- Неожиданно, я думал, вы не общаетесь.

- У тебя устаревшая информация.

- Денег надо?

- Не надо!

- Я точно туда звоню?

- Отвали, Шелест. Всё, мне работать надо.

- Работать? Это точно параллельная вселенная. Ладно, катись, нужна будет помощь, я на связи.

- Ага.

Скидываю. Значит, у папеньки проблемы, точнее, они по моей вине. Мне жаль? Не думаю. У нас с ним не такие отношения, чтобы я его жалел. К тому же дела, кажется, пошли в гору, хотя бы потому, что я понимаю то, с чем имею дело. Подобная работа мне очень хорошо знакома, что бы ни говорил отец, свой клуб я раскрутил сам, хоть он и подарил мне помещение.

Всё, что там было сделано, начиналось почти с нуля, поэтому он не имел права его забирать.

Спрятав свой новый телефон, или одно от него название, в карман, добавляю пару пунктов в план организации субботнего пати и, отложив планшет, вытаскиваю из шкафа пиджак.

По дороге домой прохожу мимо небольшой ювелирной лавки, точнее, даже лавки с бижутерией, из более стоящих металлов там лишь серебро. Останавливаюсь напротив витрины на пару секунд и делаю шаг дальше по тротуару. В голове вновь всплывает эта мысль, она посещала меня уже не раз, ещё в Москве. Я так хотел окончательно приклеить Элю к себе, оставить рядом навсегда, что думал сделать ей предложение, но моя неуверенность в её согласии развеяла все помыслы и порывы. Страх, что тебе откажут, как никогда разъедает сердце. Почему я подумал об этом сейчас? О том, что хочу на ней жениться? А ведь она осталась рядом, когда я попал во всё это дерьмо... простила несмотря ни на что.