Ирлмайер набрал логин и пароль, прошел дальше. Девушки были сгруппированы по языкам и по цвету волос. Дизайн сайта разрабатывал профессионал, все было похоже на меню в дорогом ресторане.
О нет, это не проституция и не сводничество, что вы. Просто в Италии слишком дорогое обучение в университетах и много красивых девушек. Ассоциация берет деньги только за знакомство, обо всем остальном синьор договаривается с девушкой самостоятельно…
Перелистывая страницы, Ирлмайер нашел нужную.
Александра, двадцать восемь лет. Очаровательная светская львица, вхожая в самые закрытые клубы, принятая в самых закрытых салонах Рима. Настоящая римлянка, выросла в Риме, знает и любит этот город. Языки: немецкий, немецкий швейцарский, французский.
Александра, двадцать восемь лет…
Почему-то вспомнился фильм… ему довелось его посмотреть много лет назад, в Абиссинии. Тогда Интернета еще не было, это сейчас можно за несколько минут скачать и посмотреть любой фильм. А тогда были видеокассеты, привозили их нечасто, те, что были, засматривались до дыр. Тот фильм… дурацкий фильм про любовь. Одна фраза главного героя… С двадцати восьми лет женщина только начинается… любовь такой женщины равна гуманитарному образованию. Он тогда понял одну вещь… что нормальной семьи у него не будет. Никогда.
Расклеился не ко времени.
Он нажал на фото, в появившейся форме заполнил несколько строк, в том числе номер своей кредитной карточки. Нажал «подтвердить» – информация ушла.
Вряд ли кто-то, даже если и будет это смотреть, сильно удивится тому, что одинокий немец заказывает очаровательную спутницу на время пребывания в Риме. На самом деле этот сайт и эта форма была одним из способов контакта с теми, контакта с кем Ирлмайер старался избегать до последнего. Потому что даже Главное управление Имперской безопасности, всемогущее РСХА их не контролировало. И если придется с ними работать, то придется работать на равных и чем-то делиться.
И еще одно. Работая с ними, ты ставишь голову на кон. Кто бы ты ни был.
У дверей послышался шум, Ирлмайер обернулся.
– Герр генерал.
Это был фон Секеш. Живой…
– Докладывайте. Что произошло?
Они находились вверху, в комнате, отведенной Ирлмайеру. Кроме них, – больше там никого не было.
– Англичан было больше, чем показалось в самом начале, – недовольно сказал Секеш.
– Вы убрали всех?
– По меньшей мере троих.
Ирлмайеру стоило большого труда подавить в себе желание позвонить и поинтересоваться, как там поживает генерал-полковник сил полиции, доктор Элих. Бывший оперативный сотрудник миланской резидентуры.
Просто страсть как хочется позвонить.
– Вы ранены?
Секещ отрицательно покачал головой:
– Никак нет. Бронежилет спас.
– Засветились?
– Никак нет.
– А ваши люди?
– Все мертвы, герр генерал. Русский убил их.
– Это плохо…
Ирлмайер принял решение:
– Ни ногой из этого здания. Ожидайте приказаний. Придите в себя, поспите.
– Есть.
Может быть, не все так плохо.
Ирлмайер спустился вниз, там помимо знакомых людей он натолкнулся на какого-то незнакомца, моментально опознав в нем человека, долгое время проведшего в Африке.
– Кто вы? – спросил он.
Человек вытянулся, отдал честь.
– Оберст Дитрих Хайсслер, африканский егерский полк.
Голова отказывалась работать… Ага! Это же тот человек, которого нашел ему Графт. Которому он приказал найти человека, когда подумал, что фон Секеш погиб.
Итак, когда он просыпался, у него не было ни одного хорошего исполнителя, а теперь у него их два. Может, все не так уж и плохо.
– Умеете работать в городе?
– Я проходил службу здесь, экселенц.
– Когда, в каком качестве?
– Дивизия Штудента, с самого начала событий…[59]
– Горная подготовка?
– Горная, пустынная, буш, экселенц. Я прошел все.
– Итальянским владеете?
– Еще не забыл, экселенц.
Старая школа. Обращение к офицерам «экселенц» отменили в восемьдесят седьмом, теперь осталось только «герр генерал», «герр полковник». Слово «экселенц» – то же самое, что в САСШ или Англии «сэр» – обращение к высокородному дворянину.
Ирлмайер кивнул:
– Получите оружие. Будете сопровождать меня.
Рим… Город на семи холмах. Город с историей в пять тысяч лет. Ирлмайер избегал его до тех пор, пока это было возможно. Многие немцы избегали его с тех самых пор, когда… когда все это началось. Говорилось, что они вышли победителями из всего этого, но тот, кто побывал здесь, по-настоящему побывал, знал, что это не так.
Дело в том, что немцы – простаки. Кирхе, киндер, кюхен. То есть церковь, дети, кухня. Это для женщин. Для мужчин же – работа, служба. Немцы были простыми, и жили они просто и понятно в простом и понятном мире. В нем были друзья, которым надо было помогать, и враги, с которыми надо было воевать. В нем была служба, которую надо было нести честно. А в Италии все было не так. Сам воздух этих улиц древних городов, с каналами, по которым ездят на лодках, с призраками, обитающими здесь через дом, с рассказами о том, кто и как был убит и сто, и двести, и триста лет назад – сам воздух этих городов был пропитан заговорами, интригами, противостоянием, ложью. Ложью во зло и ложью во благо. И кто говорит, что ложь – это во благо, должен сразу же дополнить – во чье благо. Ведь любая произнесенная ложь наверняка произносится во благо того, кто лжет, верно?
А если ты хоть один раз поверил в заговор, в обман, в высшие силы, властвующие над миром, то сознание твое меняется сразу и бесповоротно, и жить так, как раньше, ты больше не сможешь. Ты не сможешь верить и будешь подозревать всех и во всем. Именно это и произошло с сильными и простодушными немцами в залитой кровью Италии восьмидесятых. Практически весь высший эшелон спецслужб, значительная часть чиновников рейха, особенно по дипломатической линии, начинали здесь. И, придя к власти, они как-то незаметно изменили и сам рейх…
У них была машина, старый квадратный «Фиат Крома», на которых ездили большинство госслужащих Италии в рабочее время. Еще одним плюсом этой машины было то, что далеко не каждый патруль policia stradale решится остановить такую машину, даже если на ней нет правительственных номеров. Так что они свободно добрались до Рима и въехали в Рим, и самой большой проблемой сейчас для них было найти место для парковки. «Фиат Крома», по немецким меркам, автомобиль скромный, для Рима был автомобилем большим и неудобным.
