телекинеза? Почему он то подчинялся мне, то нет? – спросила Альда. Ей пока сложно было принять это, она заставила себя сосредоточиться на настоящем моменте, а обдумать все можно будет позже.
– Потому что твое подсознание усвоило: от телекинетической поддержки зависит твоя жизнь. Поэтому твой телекинез всегда направлен на защиту мозга, все остальное кажется блажью. И только если возникает угроза для твоей жизни, подсознание позволяет тебе использовать больше силы. Какой смысл спасать твой мозг, если тело будет разорвано? Примерно та же ситуация с угрозой близким: страх за них для тебя был равен страху за себя. Ты всегда будешь такой, твои силы – не два отдельных компонента, они тесно переплелись до твоего рождения.
Еще не понимая все до конца, Альда уже знала, что это правда. Не только потому, что у Тимандры не нашлось бы ни одной причины врать ей. Просто это объясняло, как Альде удалось выжить в Лаврийском Конгломерате… Ее телекинез, привычный к самовосстановлению, удержал позвоночник от полного распада сразу же, как только был удален блок-имплант.
Тимандра между тем поднялась с кресла и прошла к Вернону. Она остановилась позади него, опустив руки телепату на плечи.
– Прости, дорогой, но тебе по-прежнему придется пользоваться моими услугами. Ситуация твоей дочери слишком уникальна, ее выживание – результат соединения двух сильнейших генетических кодов, двух сил, равных друг другу. Нужен не любой телекинез, а телекинез уровня Делии Этерион, чтобы совершить такое… Ты ведь был с ней знаком?
– Немного, – отозвался Вернон, явно обдумывая что-то другое.
– Но тогда ты и предположить не мог, что у вас с ней будет общий ребенок… Чудеса жизни. Разве не ради них мы живем? Впрочем, это лирика. Что ты намерен делать с девочкой? Понятно, что ее создавали как противовес тебе. Ты это допустишь?
Тимандра могла мурлыкать сколько угодно, свою истинную суть она показала лишь теперь. Но суть эта не была сама по себе ни злом, ни добром. Просто Альда не имела для хилера никакого значения – в отличие от Вернона, которого Тимандра наверняка знала и оберегала много лет.
Номер 1 скользнул по Альде взглядом, который она не сумела истолковать, и слабо, одними уголками губ, улыбнулся.
– Ничего я не буду делать. Те, кто ее спроектировал, воспользоваться ею уже не смогут. Я не сторонник убийств ради убийств, как ты знаешь. Это первое. Ну а второе… Дочь Делии Этерион – это отдельный аргумент. Посмотрим, какую выгоду из нее можно извлечь.
* * *
Шестой не боялся одиночества, ему было все равно. Он ожидал, что так сложится, и не ошибся. Оценочную комиссию он прошел без труда и был признан вменяемым, ему позволили вернуться к обучению. Группы уже были сформированы, поэтому он присоединялся то к одной, то к другой – и всюду встречал одинаковую неприязнь.
Слухи о нем пошли еще от легионеров из спасательной команды, потом обросли совсем уж шокирующими подробностями – как это часто бывает с любыми слухами. На Шестого не нападали открыто, как прежде, потому что боялись. Но и общаться с ним больше необходимого никто не собирался. Оказываясь рядом с другими кадетами, он все время был окружен их ненавистью, которая телепату виделась сплошным черным коконом.
Это не задевало его, ведь никакая ненависть, на которую были способны их жалкие душонки, не сравнилась бы с той пустотой, что выгрызала его изнутри. Он ни на миг не забывал, какая цена уплачена за его выживание. Шестой не сомневался, что однажды это пройдет, власть Эреба над ним ослабнет. Он по своей сути был настроен на жизнь – а наследие Эви, доставшееся ему, лишь укрепило это. Он способен был двигаться дальше. Но сейчас, в первые месяцы после возвращения с планеты ураганов, ему было куда больнее и страшнее, чем в дни, когда он оставался обреченным на смерть калекой.
На миссии его одного отправить не могли, да и к группе на долгий срок прикреплять не рисковали. Чтобы не потерять форму, ему приходилось постоянно принимать участие в общих тренировках. Вот и теперь его послали на «командное противоборство». Суть этого нехитрого упражнения сводилась к тому, что кадеты добровольно разделялись на две группы и устраивали учебный бой.
Однако на этот раз бою предстояло стать совсем уж неравным. Добровольное распределение означало, что в команды не обязательно было набирать одинаковое количество участников, личные симпатии играли большую роль, чем справедливость. Закончилось все предсказуемо: Шестому предстояло в одиночку сражаться с десятью кадетами.
Он понимал, почему так вышло. Он слышал их злые, испуганные мысли.
«Он всех убил… Всех своих…»
«Почему эту мразь не казнили?!»
«Говорят, что для исцеления травм он жрал плоть собственных товарищей… Такой бы смог…»
И снова он не находил в себе сил ни понять других, ни ответить злостью на их злость. Слишком рано, слишком больно, как будто безнадежно…
А потом все изменилось. Сначала Шестой заметил, как притихла вся ненавидящая его команда. Они больше не смотрели на него, они смотрели ему за спину… Получается, кто-то подошел к нему незаметно! Такого давно уже не случалось – с тех пор, как он получил полный контроль над телепатией. Хотя, если задуматься, подкрасться к нему не так уж сложно: достаточно уметь гасить собственные мысли.
Кадет, стоявший за ним, определенно выучил этот трюк. Шестой толком не знал его, они воспитывались в разных школах, хотя на станции видел пару раз. Он легко запомнил черные глаза, похожие на вечную тьму Эреба, и то, что этот кадет пользовался такой же дурной славой. Поговаривали, что он убил собственного брата. Доказательств никаких не было, но на всякий случай в это верили.
– Думаю, команды сформированы, – заметил темноглазый, глядя на притихшую вторую группу, которую явно не прельщало сражение с двумя непредсказуемыми изгоями. – Можем начинать. Кстати, как тебя зовут?
Пока за ним оставался закреплен все тот же номер – 136-6, это не могло измениться до назначения в новую группу. Ему, как и всем остальным, запрещалось использовать свое имя до конца года, Шестой собирался следовать этому правилу и теперь, как вдруг в памяти зазвучал голос Эви, резанувший острой, непривычной болью. «Имя – это твоя суть. Ну же, назови себя! Обозначь свое место во Вселенной».
Поэтому, протягивая руку своему неожиданному союзнику, он уверенно произнес:
– Стефан Северин.
Вторая команда снова зароптала, удивленно и злорадно. Они ехидничали, прикидывая, сколько штрафных баллов он только что заработал, отчислят его за такое или нет. Они ничего не понимали. А вот темноглазый, похоже, все понял… Он усмехнулся, пожимая протянутую руку, и представился:
– Габриэль Триан. Думаю, мы сработаемся.
* * *
Снова свободно ходить по станции было немного странно. После всего, что случилось, всего, что она видела и знала… Как можно вернуться к прежней жизни?
Оказалось – можно. Потому что привычная жизнь исцеляет быстрее любого лекарства. Так что Альда приспосабливалась к этому, хотя с нетерпением ждала следующей миссии «Северной короны», она не отказалась бы от такой перезагрузки.
Пока же все обстояло неплохо. Валентин Вернон со своей свитой покинул станцию сразу же после их разговора. В том, что он продолжит наблюдать за ней, Альда даже не сомневалась. Ну и пускай – это вовсе не означало, что он что-то предпримет.
На корабле снова воцарился мир. Вроде бы, кто-то даже извинился перед Лукией, хотя она этого не требовала и не ждала. Киган радовался возвращению на борт Римильды, стараясь делать вид, что не радуется. Стерлинг был опечален чем-то, но отказывался говорить, чем. Триан отправился на корабль Легиона – узнать судьбу Хайда, хотя по предварительным данным фьюзу ничего не угрожало, его побег сочли компьютерной ошибкой.
Альда же коротала время в общих залах станции. На этот раз, увидев Стефана, она сама направилась к нему. Не похоже, что он намеренно вылавливал ее… Он ее даже не заметил, он сидел у панорамного окна и просто смотрел на звезды.
Она не знала, что номер 3 все еще на станции. Он удивил ее на суде, но потом Альде стало не до него – Вернон определенно умел перетягивать на себя внимание! Теперь же она решила не откладывать этот разговор на неопределенный срок. Она подошла к Стефану, но садиться рядом с ним не стала, остановилась в паре шагов от легионера. Он наверняка почувствовал ее, однако не повернулся в ее сторону.
– Ты ведь попросишь что-нибудь за это, да? – настороженно спросила Альда. – Это будет очередная сделка?
– Заманчивое предложение, но не в этот раз, – отозвался Стефан.
– Серьезно? С каких пор ты такой добрый?
– К тебе? Ни с каких. Но, на твою удачу, к тебе это не имеет отношения.
– Э-э… Мое спасение не имеет ко мне отношения?
Он наконец посмотрел на нее, и светло-серые глаза легионера показались вдруг непривычно печальными. Но, поскольку речь шла о Стефане Северине, Альда решила, что ей просто чудится.
– Те люди, которые хотели использовать тебя как оружие, проявляют себя не первый раз, – пояснил он. – В прошлый раз, много лет назад, они отняли у меня…
