Книга Попаданки в матросках! - Михаил Сергеевич Кубрин

в то время, что была в ее составе. А вот прочие подвергшиеся пересмотру германские границы: с Францией, Польшей, Чехословакией — тоже должны были быть установлены самым справедливым способом — всенародным волеизъявлением на плебисцитах, проводящихся в каждом населенном пункте. В какой стране население определенной территории желает жить — там жить и будет.

В Словакии также был намечен плебисцит — по поводу воссоединения с Чехией или отделения от нее (забегая вперед — итогом стало восстановление Чехословакии, но уже как федерации из двух равных между собой республик). И во всех частях Югославии — для решения, жить ли дальше вместе или врозь (а вот тут вышло не так, как в Чехословакии: Македония предпочла стать частью Болгарии, Хорватия и Словения — обрести независимость, лишь Черногория и Сербия остались в составе Югославии, ставшей федеративной, однако при этом в результате тех же плебисцитов границы всех новообразованных стран были изменены так, чтобы более соответствовать этническим границам — даже у Италии был отделен кусок территории со словенским населением, которое захотело перейти к Словении…). Перед плебисцитами, разумеется, как в Хорватии со Словакией, так и во всех прочих освобожденных странах были проведены ликвидации различных фашистских и коллаборационистских организаций и суды над всеми фашистскими пособниками, каждый из которых получил свое, заслуженное, наказание…

Не совсем ясно было и что будет дальше с колониями европейских стран — ведь три из освобожденных советской армией государств (Франция, Бельгия и Голландия) и одно оккупированное (Италия) таковыми владели. Но СССР, вопреки ожиданиям некоторых, не стал обязывать освобожденные страны распускать свои колониальные империи, а только выступил с рекомендательной декларацией решить вопрос самоопределения колоний. Что же касается Италии, то, поскольку ее африканские колонии и так уже были в руках англичан, то Советский Союз и предложил им заняться оккупацией этих земель, денацификацией живущих там итальянцев, а потом и решением все того же вопроса о самоопределении. Так англичане получили несколько сомнительные прибавки к своей колониальной империи — прибавки, от которых сейчас непонятно было чего больше ждать, прибыли или убытков…

Вместе с тем по поводу бывших европейских колоний в Азии, освобожденных Японией, СССР повел совсем иную политику. Выпустив декларацию с миролюбивым призывом к США и Японии как можно быстрее завершить войну и предлагая себя в качестве посредника в переговорах, он вместе с тем хладнокровно объявил о своем признании всех новообразованных Японией государств, бывших ранее британскими, французскими, голландскими и американскими колониями. Как и самого СНАГ — Содружества Независимых Азиатских Государств.

Конечно, Рузвельту все это было решительно не по нутру, но он проглотил все, что хотел по этому поводу сказать, и, уже махнув рукой на уплывающую от США Европу, молча продолжал готовиться к продолжению войны с Японией и ее Содружеством.

А вот положение Японии, тем временем, только все больше укреплялось. Армии японцев, "японских китайцев" и "красных китайцев" понемногу приближались к Чунцину с двух сторон. А тут еще и СССР, закончив с войной в Европе, пообещал увеличить свою помощь китайским коммунистам (о прямой помощи японцам пока речи не шло). Британия вышла из войны, США оставались далеко за Тихим океаном и никакой поддержки Гоминьдану оказать не могли… В итоге, у кое-кого из чанкайшистов не выдержали нервы — в конце ноября Чан Кайши был арестован несколькими своими же генералами, которые затем его поспешно расстреляли — для верности. После чего вместе со значительной частью чанкайшистского правительства побежали сдаваться японцам. Такого потрясения насквозь коррумпированная верхушка Гоминьдана не выдержала и мгновенно развалилась, а с нею развалился и остаток Китая, что оставался неподконтролен японцам или коммунистам — распался на несколько областей, контролируемых разными генералами, каждый из которых объявил себя верховной властью и не спешил объединяться с другими. Очень скоро пал Чунцин, и японцы с коммунистами и переметнувшимися на их сторону перебежчиками из Гоминьдана принялись добивать оставшихся "мелких диктаторов". А США потеряли последнего хоть какого-то союзника.

Тем не менее, Рузвельт только стиснул зубы покрепче и продолжил медленно, но верно восстанавливать американский военно-морской флот. И восстановил бы… если бы ему это позволили…

* * *

Вашингтон, Белый дом, кабинет президента

— Но почему вы не хотите заключить мир?! — с недоумением воскликнула Сэйлормун. — Вам так жалко Филиппин и этих… остальных островов?! Но вы же понимаете, что иметь колонии, которые хотят независимости — несправедливо!

— В дальнейшем — после нашей победы — мы сами рассмотрим вопрос о предоставлении Филиппинам независимости, — строго ответил Рузвельт. — Но мы не можем признать их независимость, объявленную японским агрессором.

— Но почему?! Филиппины должны были стать независимыми! Потому что… Ну должны и все! Потому что это правильно! И справедливо!

— Этот внутренний вопрос должен быть решен только нами самими, — твердо стоял на своем президент США. — Никто не имеет права в него вмешиваться. Кроме того, Филиппины — не единственная причина. Наши основные требования к Японской империи остаются прежними: ее полная и безоговорочная капитуляция. Япония должна оставить все захваченные ею земли, разоружиться, а также разоружить все вооруженные формирования так называемого Содружества Независимых Азиатских Государств, и допустить на свою территорию американские оккупационные войска. Только тогда мы сочтем, что Япония больше не угрожает миру.

— Японская империя изменилась, — ответила Меркури. — Она теперь больше не агрессор и никому не угрожает. Те ваши земли, народ которых высказался за возвращение под юрисдикцию Соединенных Штатов, обязательно вернутся к вам, как только закончится война, а остальные… Вы же за демократию!

— Да, но мы никак не можем доверять результатам плебисцитов, проведенных противником.

— Но если бы японцы обманывали, они бы тогда сфальсифицировали результаты повсюду. А так — Гавайи проголосовали за США, никто им не мешал, — резонно заметила Ами. — Мы убедили правительство империи, что поддерживать хорошие отношения с населением освобожденных земель — лучше, чем угнетать их.

— И я благодарен вам за это — теперь жертв оккупационной политики японцев, разумеется, стало гораздо меньше, чем раньше… Но, тем не менее, мы не можем признать никакие результаты народного волеизъявления на контролируемой ими территории.

— Но почему-у-у?.. — простонала Сэйлормун, чувствуя, что разговор начинает ходить по кругу.

— Вы так жаждете мести за Перл-Харбор и свое унижение? — рубанула с плеча Сэйлор Юпитер. — Но ведь если война продолжится — погибнет гораздо больше американцев, чем уже погибло! Против вас поднимутся все народы Содружества! Война будет долгой и кровопролитной! И будет разорен огромный регион, который сейчас только-только начал восстанавливаться и развиваться! Даже если вы победите — что хорошего принесет эта победа?! Я не верю, что вы не знаете,