ты умрешь. Как банально.
Ринер не стал молить о пощаде или скандалить, выкрикивать обвинения, брызжа слюной — он всего лишь бросился на Вадериона. Вернее, попытался. Из теней скользнула фигура, нажимая на пару точек на шее свалга, и тот без чувств рухнул обратно в кресло.
— Ты бы никогда не стал правителем Темной Империи, — с брезгливостью произнес Вадерион, поднимаясь и не глядя больше на того, кто больше восьми столетий был его самым верным последователем, Советником, вышел. Он знал, что Тейнол сделает все необходимое.
* * *
Элиэн, слава Тьме, нашлась в своих покоях: после возращения Вадерион обнаружил не очень приятный факт, что его супруга теперь живет не только одним заброшенным садом. Элиэн ездила в гости к своим знакомым, в лазареты (об этой ее инициативе он тоже узнал не сразу), могла быть у управляющей замка, в кухне, просто гулять по коридорам, читать в библиотеке, читать в саду, читать в покоях. Вадерион искренне надеялся на последнее, и его желание сбылось. Элиэн расположилась на диване в собственной гостиной и чинно вышивала. Эту еще одну ее особенность он искренне не понимал. Как и чтение любовных романов. Вадерион никогда не был женоненавистником, хоть и со снисходительностью относился к большинству представительниц прекрасного пола, при этом уважая заслуги воительниц и чародеек, которые его окружали. Так что он готов был признать способности Элиэн, ее ум и прекрасное чувство юмора — на грани иронии и сарказма, но настолько тонко, что нельзя было допустить даже тени обиды. Но вот что он точно не понимал, так это ее увлечения типично женскими делами. Как, проводя на протяжении пяти лет Последний суд, разбираясь в бумагах (библиотекарь уже успел «настучать»), можно было спокойно вздохнуть и усесться за нитки и глупые слезливые писульки о вечной любви? Вадериону только и оставалось вздохнуть следом, мысленно бормоча: «Женщины!».
— Темной ночи, котенок, — он поймал ее ладонь и коснулся губами внутренней стороны запястья поцелуем. В среде темных этот жест считался очень интимным, и Вадерион представлял, как Элиэн внутренне довольна его столь явным расположением. Почему внутренне? Потому что внешне его котенок оставался все таким же милым, добрым, слегка острым на язычок, но абсолютно равнодушным к сильным чувствам.
«Пока», — пообещал себе Вадерион и продолжил вслух:
— Мне нужно поговорить с тобой.
— О чем-то неприятном, — легко догадалась Элиэн, откладывая шитье. Вадерион мельком успел заметить что-то черное на красном фоне.
— Да, — не стал юлить он, продолжая сжимать в руках ее ладонь и слегка поглаживая тонкие пальчики. — Я знаю, что ты не любишь кровавые зрелища.
— Но я обязана присутствовать на всех мероприятиях, — с понимающей улыбкой продолжила Элиэн. — Не переживай, я привыкла.
«Конечно, скажем „спасибо“ за это Ринеру», — со злостью подумал Вадерион. Ему все больше начинало казаться, что произошедшее возмущает лишь его.
— Завтра будет казнь. Важная. Я хочу, чтобы ты присутствовала.
Элиэн послушно кивнула и чуть прищурилась. Он ждал ее вопроса.
— Чья это будет казнь?
— Ринера.
Голубые глаза вмиг расширились от удивления, но тут же это чувство сменилось в них страхом. Страхом перед ним, Вадерионом. Она хорошо скрывала это, но он все чуял, как пантера чует крысу, что Элиэн его боится. Когда-то его даже радовал ее страх, потом Вадерион относился к этому равнодушно, но теперь это неимоверно его раздражало. И он знал причину — он понимал, что причина ее страха в нем самом. Винить, кроме себя, было некого, да Вадерион и не привык перекладывать ответственность на других.
— Почему?
— Потому что он предал меня.
Элиэн кивнула головой и вернулось к своему шитью: его ответ вполне ее устроил.
* * *
Сегодня в тронном зале собралась вся знать Мелады, все значимые темные Империи: здесь были вожди орков, лидеры троллей, были главы родов оборотней и дроу и даже несколько вампиров — редких гостей. Элиэн неподвижно сидела на своем троне, отстраненно отмечая, что сегодня царила неестественная тишина. Все же Вадерион умел подавлять подданных, чтобы те ползали перед ним на коленях, моля о пощаде. Там, где появлялся Темный Император, все взоры и мысли присутствующих обращались к нему и к полному повиновению ему. Даже сидя среди орков на их пиру или устраивая тренировки с оборотнями-стражникам Вадерион не позволял никому забыть кто он, а кто они. Всего лишь его подданные, его слуги, а иногда и его рабы.
— Я, Вадерион Шелар’рис, первый и единственный правитель Темной Империи, благословленный Тьмой Темный Император, приговариваю предателя и отступника, Ринера из рода Сапфировых змей, к смерти.
Все молчали, казалось, даже воздух застыл в напряжении. Элиэн все также равнодушно взирала на представшее ее взору зрелище: Ринер, гордый надменный свалг, Советник самого Темного Императора, его правая рука на протяжении всего существования единой Империи, сейчас стоял на коленях перед своим другом и повелителем. Впрочем, одернула себя Элиэн, другом Ринер Вадериону никогда не был, уж это она успела заметить. Их отношения больше напоминали соперничество, когда один из товарищей явно сильнее другого, но они все равно не могут стать врагами, потому что их связывает общее прошлое, склонности и капля совести на двоих.
Пока Элиэн размышляла о превратностях бытия, Ринер прожигал ее ненавидящим взглядом. Его можно было понять — она отняла у него все. Сначала любовницу и детей, потом власть, а следом и жизнь. Хотя все зависело от ее мужа, и Ринер явно сам нарвался: из-за Элиэн Вадерион не стал бы убивать своего Советника. Это подтвердил состоявшийся вечером разговор, когда кровь свалга отмыли от черных мраморных плит, а тело его предали огню — темные, в отличие от людей, не хоронили, а сжигали покойников. И быстрее, и легче.
— Можно сказать, что Ринер был первым темным, которого мы повстречали, поднявшись на поверхность. Небо над головой, хвойный лес вокруг — и ни души, лишь Северный Хребет возвышается совсем рядом, — вдруг произнес Вадерион, когда они с Элиэн уже два часа молча сидели в гостиной: она вышивала, он — гипнотизировал пламя в камине. — Несколько дней шли, пока не наткнулись на орочье поселение, одно из немногих еще не затронутых разгорающейся войной Света. Но орки уже с недоверием относились ко всем, хотели убить заблудшего к ним свалга — он им человека напомнил… Я не позволил, нас было много, очень много — против всего одного клана. А Ринер мне понравился: он был такой же молодой еще, вспыльчивый, но умный. Мы быстро сдружились, он прошел со мной всю войну, смотрел, как меня короновали… Мы вместе строили
