примерно такое же чувство, что и Настя…
И Женя рассказала о том, как приняла постороннего мужчину за Бориса, как приревновала настолько, что готова была на убийство.
– Вот ты, Валера, знаешь меня давно. Скажи, если бы тебе сказали, что я совершила убийство, ты бы поверил?
– Нет, конечно, ты чего, Женя…
– А что ты скажешь, если я, увидев Бориса с этой девчонкой, носилась по всему «Охотному Ряду» в поисках отдела, где продают оружие?! Вот оно, настоящее состояние аффекта! Я испытала его на своей шкуре! Я, я сама лично была в этом состоянии, и, если бы мне в руки попался нож, я подошла бы сзади и пырнула Бориса… Конечно, я сейчас выпила и говорю лишнее, но я честна с вами. Я с трудом сдерживала себя, я не помню, как вернулась в машину… Хотела вызвать такси, но не вызвала. Открыла отделение для перчаток, нашла там нож и мысленно вернулась в ресторан и всадила нож по очереди в него и в нее. Я даже как будто бы слышала крики тех, кто увидел это… Я увидела кровь, сочащуюся из раны Бориса… Как же устроена наша голова, что подкидывает нам эти страшные кадры… И вот в какой-то момент я поняла, что двигало человеком (а я подозревала, что это была женщина!), который и совершил убийство. Конечно, если бы Каштанова не была сестрой Надежды, то есть, если они не были связаны, я бы не догадалась… Да этого тогда и не случилось бы! Я вдруг вспомнила слова женщины-врача, хирурга, коллеги Занозина, которая сказала, что Лидия приходила в больницу поговорить с ним, чтобы они не разводились. И, по-моему, она сказала, что она разговаривала с тем, другим мужчиной, то бишь любовником Надежды, чтобы он бросил ее… А кто был тот, другой мужчина?
– Юра… – вздохнула Наташа. – Точно.
– Вот тогда я и предположила, что Лида где-то, при неизвестных мне обстоятельствах, встретившись с Юрой, попросила его оставить сестру в покое. Это могло быть в кафе, на улице, да где угодно… Я предположила, что в кафе. И скорее всего, вся эта путаница произошла потому, что Настя однажды, совершенно случайно, увидела их вместе и приняла за пару! А поскольку и без того подозревала его в измене и сильно страдала, то сразу же приняла эту женщину за любовницу. Тем более что наверняка услышала что-то про расставание… Ну, типа, нам надо расстаться… или, наоборот, что надо расстаться как раз с ней, с Настей! Когда нервы оголены, когда ты видишь своего жениха с другой женщиной, то невозможно не заподозрить ее в том, что она и является его любовницей. Говорю же, сужу по себе: я увидела не Бориса, а просто мужчину, похожего на него, и уже готова была расправиться с ним! А ведь если бы я встретила его снова и поближе рассмотрела, то, может, и заметила, что он другого роста и не такой комплекции… Как-то так… Словом, если бы не эта история в «Охотном Ряду», ничего бы и не было… Я имею в виду, никакого разоблачения.
– Но и Настя бы тогда не призналась в совершенном преступлении. И дело не было бы закрыто, – подвела итог Наташа. – А вы, Павел, чего молчите? Как она вас-то, профессионала, следователя, который и вел это дело, уговорила устроить это шоу, пригласить всех сюда? Она рассказала вам про «Охотный Ряд», описала свои чувства и желание убить Бориса в порыве ревности? Так, что ли?
– Нет, – проговорил Журавлев, в который уже раз за вечер краснея. – Я ничего не знал… Но Женя была так убедительна, когда говорила о ревности, которая делает человека убийцей, что я ей поверил… Хотя, может, я согласился помочь ей еще и потому, что встречу со мной она назначила в парке, где было много черемухи, и я надышался так, что у меня закружилась голова…
Женя повернула голову и взглянула на него. Какие же синие у него глаза… И тотчас почувствовала, как к губам ее приливает кровь, а над террасой откуда-то издалека, из утонувшего в цветущих деревьях парка «Музеон» плывет сладкий густой аромат черемухи.
Журавлев, встретившись с ней взглядом, незаметно сложил губы в поцелуе. Никто не заметил.
– Вот интересно, а если бы Борис вдруг перепутал тебя с кем-то и увидел, как ты, к примеру, целуешься с другим мужчиной… – хохотнула, развеселившись, Наташа, – и если бы у него в кармане оказался нож… Как там говорится в детской считалочке? «Вышел ежик из тумана, вынул ножик из кармана… Буду резать, буду бить…» Бррр… Какая жуткая считалочка!
Ребров схватил бутылку с шампанским, откупорил ее, выстрелив нарочно пробкой, чтобы громким хлопком прервать Наташин бред.
– Ребров, ты чего?! Испугал меня! Чуть заикой не сделал… – насупилась Наташа. – Друзья, вы только подумайте, что было бы, если бы Борис не вернулся сегодня с полпути домой и не завалился спать на целый день, а просто занимался бы своими делами в Москве, и у него как бы не было алиби? Женька с ума бы сошла… Она же позвонила мне и попросила собрать ее вещи! Представляете?! Вы только представьте себе ее состояние в тот момент! Она же реально собиралась уйти от Бориса! Она была явно не в себе! И вот в таком состоянии организовала это разоблачение… Невероятно… Женька, ты чего плачешь-то? Все же хорошо! Иди ко мне, я тебя обниму…
– Пойдем, Ребров, покурим, – Журавлев вышел из-за стола и направился к остывающему мангалу.
– Так сигареты же у всех закончились…
– Все равно покурим…
