Помогает мой срыв и принцессе. Пусть ее испуганный взгляд меня немного расстраивает, но больше убеждать никого не приходится. И пока посол уходит согласовывать все формальности, я иду в душ.
Под струи горячей воды встаю прямо в одежде, которая прилипла ко мне намертво. И тупо смотрю на мутные разводы, уходящие в слив. Кровь, своя и чужая, и грязь смываются долго и неохотно.
Тело, одеревеневшее от напряжения последних дней, размягчается. Раны отзываются ноющей болью. А внутри шевелится темная сила, успокаиваясь. И я даже не знаю, сможет ли теперь Олег справиться с еще один ингредиентом. Похоже, я начисто лишился магического лечения.
С этими веселыми мыслями я заваливаюсь в кровать, обсыхая, и отрубаюсь, раскинувшись голой звездой.
***
— Ээээ, — будит меня приглушенное мычание.
Инга, включив свет, совершенно нагло смотрит на меня, постепенно заливаясь краской. Щурясь со сна, бросаю взгляд в окно — темнота. Мне становится интересно, насколько хватит беззастенчивости северянки, поэтому звучно почесываюсь и зеваю.
Организм услужливо реагирует на ее блуждающий взгляд и приоткрытый рот. Блондинка спешно отворачивается, бьется лбом о приоткрытую дверь, шипит, и спешно говорит:
— Там вас, ну, Магнус зовет, — она потирает ушиб. — В дом ярла, в общем. Всех. Зовет. И тебя тоже. Точнее тебя зовет, со всеми. Ну ты понял!
Инга вылетает стрелой из комнаты, а я с удовольствием потягиваюсь. Надеюсь, там много еды. И ответов. И мне не придется оставаться тут навсегда, под боком у будущего ярла Магнуса в качестве моего личного успокоителя.
Деревушка уже приняла более мирный вид. Остались только местные патрули и шестеро наших, по-прежнему стерегущих дом. Пока мы все идем в дом ярла, Олег объясняет, что нам оставили отряд и одну вертушку. И дали ровно сутки, чтобы убраться отсюда.
Вопреки моим предположениям, в зале, кроме нас, Инги, Магнуса и Свейна, никого не оказывается. Я, в общем-то был не против пирушки, но сначала хотел получить некоторые ответы без лишних ушей.
Младшего сына опального ярла неплохо подлатали. От дыры в щеке остался лишь небольшой шрам, от остальных ран его излечили полностью. Судя по ловкости, с которой тот подкидывает проклятую монету.
Но я даже пошутить не успеваю по его поводу, потому что вижу стол. Набрасываюсь на еду, своим рывком заставив вздрогнуть Магнуса. Но здоровяк, увидев цель моей атаки, хохочет.
— Угощайтесь, — приглашает северянин всех. — На голодный желудок и разговоры выйдут не очень. А ты, — обращается он ко мне, — расслабься. Пока опасность ты представляешь только для наших запасов.
Я только отмахиваюсь, набив полный рот и с остервенением жуя. Ладно, если меня так кормить будут, не самое худшее изгнание получится. По мере поглощения еды и медовухи общее настроение улучшается, не оставив и следа напряжению.
Я тоже придерживаюсь мнения, что человек с отличным аппетитом не может быть плохим. Но градус веселья немного стихает, когда наступает время разговоров.
— Я хочу поблагодарить вас всех, — Магнус даже поднимается и исполняет церемонный поклон. — И извиниться за ущерб. Это официально, — он плюхается обратно и тяжело вздыхает. — А теперь неофициально. Я прошу вас никому не говорить о том, что вы сейчас услышите. Но считаю, что обязан рассказать обо всем, что знаю. Это меньшее, что я могу для вас сделать.
Я непроизвольно смотрю на Каритского, который от моего взгляда выплевывает обратно в кружку медовуху и показывает мне язык. Мне сильно легчает от возвращения друга в норму, но я делаю недовольный вид.
«Иди к демонам, Игорь! Я не настолько долбанутый, чтобы болтать о таком» — тут же в моей голове звучит его обиженный голос, и он мстительно добавляет — «Тем более тут даже ставку не на что сделать». Я уже не сдерживаю усмешку и внимаю словам северянина.
Ярла Хакона и сыновей допрашивали при содействии, кто бы подумал, Разумовской. Благодаря ее умению различать ложь и, в основном, крайней настойчивости. Принцесса, с которой никто не посмел спорить, сунула нос во все дела и не зря. Потому как отработала детектором лжи, который не обмануть.
Хотя я и сомневался, что не обмануть, но промолчал на это заявление. С таким составом вопрошающих не думаю, что они не разобрались, какие вопросы задавать.
Свейн оказался не при чем. Парень, и без того пария в местном сообществе, начал подозревать неладное уже давно. Но отец не стремился посвящать его в свои дела, поэтому дело ограничилось слежкой.
Насколько все плохо, понял он поздно. Ушел в лес проводить какой-то замороченный ритуал с призывом богов, чтобы получить ответы. И получил моих родителей, которых и припрятал у того старика, которому доверял. А доверие закрепил угрозами, чтобы наверняка.
Свейн решил разобраться самостоятельно, логично не доверяя больше никому. И только вышел на сейдкону, как объявились мы. Бедный пацан метался, пытаясь разрулить все своими силами, которые ему казались достаточными. Кого-то он мне напоминает…
И пошел этот суровый тощий богатырь на Тиру в одиночку, рассудив, что против сейда только сейд и поможет. А бабка его действительно чуть не убила, загнав в лес, кишащий демонами и драугами. И если против мертвяков парень выстоял, то отродья хаоса его чуть не добили. Вылезти из норы, где он приходил в себя, его заставил выброс моей силы.
Из ярла сведения вытягивали с трудом. Мужик поначалу просто взял всю вину на себя без каких-либо объяснений. Помогли угрозы в адрес старшего сына, Дага. Тот, еле живой, но злобный, с радостью сознался, что стрелял в меня тогда, на охоте. А пули ему дала сейдкона.
Ведьму он сдал с радостью, потому что она, судя по всему, решила убрать и вспыльчивого наследника, не умеющего держать язык за зубами и вечно лезущего в открытые конфликты.
Хакон назвал людей, которых отправил на помощь сейдконе. Помимо тех лесорубов, было еще несколько, отмороженных фанатиков. Какие им поручения давала ведьма, он не знал. Точнее, не хотел знать. Так что не соврал, заявляя, что был не в курсе, где держали Разумовскую.
Ярлу сильно не понравилось, что старшего сына чуть не убили, но когда этим начали давить, у мужика, по словам Магнуса, поехала крыша. Он начал орать про веление богов, видения, знаки и каком-то махровом пророчестве, для исполнения которого и понадобилась императорская дочка.
Мы вообще явились под занавес, потому как вся эта движуха длилась долгое время. За Разумовской следили давно, готовые в любой момент устроить похищение. Мало того, ярл назвал еще и фамилию приближенного к императорской семье, который шпионил и докладывал о всех ее перемещениях.
Тот клубок оставили распутывать уже нашим, а местный уперся в упоротые пророчества, на которых ярл Хакон окончательно замкнулся и велел хоть четвертовать, потому что все дебилы, а он один, значит, стоял за величие земли. Очередной фанатичный бред, как по мне, но Магнус был предельно серьезен, рассказывая об этом.
