как тянутся к свету и стремительно взмывают в небо побеги огненных роз. Усиленные спасительным первым снегом Кипрей и Диктамнус жгли, одновременно взращивая на пепелище цветы, порожденные Первородной столетья назад. Шипастые плети били по корпусам, оплетали дроны, корежили легкий метал, отшвыривали врага прочь. Клематис на плече пламенел, вторил волшебству, бутоны родового знака распускались один за другим, Полина ощущала их под одеждой — молодые, яркие, жадные до битвы.
«Я могу помочь!» — внутренне загорелась от чужой магии, но Гин плотнее сжал объятия: «Жди. Твое время еще не пришло!», меж тем сам уже прицельно обстреливал беспилотники, пытающиеся улететь. Десять, двенадцать, двадцать один… Полина сбилась со счета, у Карела кончились патроны, пламя слабело, а Кипрей держался на ногах только благодаря Юджину, подпитывающему его остатками своей силы и колкими фразами.
Дроны пали, следом за ними рухнули наземь изможденные старые пни, подчистую исчерпавшие родовую магию. Гиностемма было наклонился к отцу, но Юджин скривился отвращением, глядя куда-то за спину сына. Чужое враждебное присутствие окатило холодом. Полина затылком ощущала буравящий взгляд и, не обернувшись, знала его источник — бездонная пропасть черного глаза и ледяная пустыня серого требовали принять начертанного судьбой. Они с Гином вскинулись одновременно, заранее досыта напоенные волшебной росой, спасающей от дурмана, чувствующие друг друга без слов, сросшиеся в мыслях и сердцах.
Заросли стонали скрежетом сломанных ветвей. Бойцы Ордена садовников и его Глава пробивали себе дорогу.
Карел шагнул вперед, скидывая, как Полина ранее, мешающую обувь, прищурился сосредотачиваясь, и земля отозвалась, отвечая призыву. Паутина дикой повилики раскинула сети, принимая добычу. Враг путался и вяз в мириадах белесых нитей, чем больше сопротивляясь, те сильнее влипая в тысячи миниатюрных присосок, призванных выкачать жизненную силу, чтобы затем воплотить ее в точной копии, лишенной изначальной сути — уже не благородном растении или человеке, а в опасном сорняке, паразите-подражателе, не знающей пощады повиликовой траве.
Гин взывал к силе предков, выплескивал все оточенные за долгую жизнь навыки, заставляя все новую и новую поросль усиливать заслон, сдерживать натиск. Мужчина давно скинул мешающий пиджак. Рубаха на груди распахнулась, и Полина видела, как стягиваются в тугие узлы плети гиностеммы, как белые цветы сменяются черными зрелыми плодами, а те лопаются, истекая соком. И вторя им вековые заросли то пламенеют осенней листвой, то пронизывают колкими зимними шипами.
Девушка старалась вторить мужчине. Взывала к цветку на плече и один за другим растила Клематисы, но хрупкие нежные цветы ее терялись в месиве наступления, где люди и растения сплелись в немыслимой схватке. Полина бросала на Карела мимолетные взгляды — черные, как смоль, волосы его растрепались, отливая вороненной сталью в последних солнечных лучах, а в глазах свирепствовал шторм. Перед ней стоял непримиримый воин, несущий смерть.
К хрусту ветвей и звукам схватки добавились крики боли и стоны агонии.
— Маттео! Долго будешь прятаться за спинами охранников и прикрываться технологиями? Неужели слишком труслив выйти лицом к лицу?! — Карел сжал кулаки, вызывая противника на бой.
— О, мой старый друг, наконец-то ты подал голос, — Граф Кохани едва показался из зарослей — лозы молодого клематиса тут же обвили его лодыжки, побеги гиностеммы обхватили пояс, затягивая обратно — в колкий терновник, отдавая на лакомство охочим до нового усикам дикой повилики. Глава Ордена Вольных садовников раздраженно отряхнулся, но шипы и колючки цеплялись за ткань костюма, рвали дорогой материал, пробирались в стыки швов. Мужчина взмахнул правой рукой и в лучах закатного солнца сверкнула сталь — острый секатор принялся неистово кромсать налево и направо.
Полину охнула, физически ощутив боль срезанного на корню стебля. Карел скривился, когда тяжелая подошва раздавила молодой побег.
«Я была рождена для этого. Выбрана среди всех Повилик», — как мантру повторяла про себя Полина, вновь и вновь заставляя ростки пробиваться из земли, умоляя растения держать живой заслон.
«Вместе!», — Гин одобряюще улыбнулся и обнял ее, сливаясь в единое, направляя и усиливая. Граф замер, опутанный по рукам и ногам. Секатор садовника выпал из стянутых сотнями повилик пальцев.
— Зря ты не поехала с Реем, — выплюнул мужчина.
— Зачем? Чтобы вы отравили меня своим редким императорским чаем? — девушка подалась вперед, стараясь получше разглядеть Маттео Кохани.
— Чай заварила Роуз. Ей внезапно стало жаль бедного мальчика, попавшего в сети к паразитке. Сентиментальная дура чуть не угробила весь план. Признаться, я должен быть благодарен Карелу за твое спасение. Иначе все пятнадцать лет возни с молокососом пошли коту под хвост, а так шанс все еще есть.
— Шанс на что, дядя? — подал голос Гарнье.
— Ты еще не догадался?! Сплошное разочарование, как и твой дед. Слабые, мягкотелые, решившие пренебречь долгом ради мелких личных желаний. Признаться, по началу я питал надежды, что ты станешь моей правой рукой, полноправным приемником, будущей главой Ордена, но тебе были нужны только истории, сказки да картинки. Юная паразитка подвернулась как нельзя кстати, таинственный цветочек, избранный древними силами, да еще и со схожими интересами. Вас надо было только подтолкнуть. Пара капель Приворота, несколько сеансов выборочного Забвения и ты уже сам уверен в искренности стремительно развивающихся чувств. Дело оставалось за малым — стать ее единственным господином и продлить род.
— Зачем?! — Полина не сдержала удивления.
— Спроси у своей бешеной тезки. Эта чокнутая не оставила мне выбора.
Позади зарычала от бессильной ярости Белая Роза, которую Бастиан и Рейнар не пускали в бой. Лишенная сил, она с трудом шевелилась, но рвалась растерзать врага:
— Наше семя, непроросший побег, нерожденная дочь. Думаешь, я забыла, как ты год за годом пытался заставить меня забеременеть? Но только признанный Повиликой господин может получить ее дар!
— Он что, спал с тобой?! — взорвался Керн.
В ответ Полин и Граф одновременно расхохотались.
— Я — с ней?!
— Он — со мной?!
— Опуститься до паразитки, мне, потомку благородного графа Петера Кохани?! Это вы — бастарды, зачатые во грехе ублюдки, гнилые ветви, требующие лечения!
— Сколько пафоса в живущем за счет других! — Белая роза дрожала от ненависти.
— Кто бы говорил, — садовник скривился, переводя взгляд на Полину. — Я возлагал на тебя такие надежды. Здоровая, молодая глупышка — ты бы мгновенно зачала недостающий ингредиент. Но один неучтенный влюбленный идиот-доктор разрушил всю, выстроенную годами систему, — Бастиан Керн салютовал застрявшему в зарослях Графу лопатой и насмешливо поклонился.
— Пришлось ускоряться — действие эликсира жизни заканчивалось, последняя доза пропала, а процесс производства трудоемкий и длительный. Я организовал все — самолет из Сорбонны, романтическую беседку вдали от людей, свечи, роскошный персидский ковер. Идеальная обстановка! К сожалению, мальчишка не справился даже с
