Божий. Верно я говорю, молодой человек?
От верховодящего со спины Керна старика исходила настолько заразительная жизненная энергия, что Рейнар счел уместным послушаться.
— Возьми, раздай всем, кого разбудите. Пусть примут в случае опасности — первый снег Халлербоса усилит их способности, — Карел дал Гарнье несколько капсул, одну оставив для Полин. Мадемуазель Макеба скривилась от отвращения:
— Я тридцать лет была сырьем для подобного дерьма. В жизнь не притронусь ни к одной таблетке!
— Это не лекарство, а повиликовый энергетик, — Гиностемма настойчиво протянул ладонь.
— Нет! — Белая роза с силой ударила по мужской руке и голубая капсула, подпрыгнув, исчезла в траве. — От всех болезней у меня есть доктор Керн, а с прочим сама справлюсь!
Гордо вскинув голову, женщина зашагала следом за ездовым кардиолог и его шумным жокеем.
— Готова командовать армией оживших старых пней? — Карел подмигнул, все еще цепляющейся за него Полине. Посреди бесконтрольного, неподдающегося пониманию волшебного хаоса, она держалась его, как единственной надежной опорой.
— К этому можно быть готовой? — девушка наблюдала, как тетка, Рейнар и старый Пинь-Юджин колдуют над кряжистой черной корягой, и как узловатые сучья удлиняются, распрямляясь в пальцы, серебристый мох обращается старомодным сюртуком, а бороздчатая, шершавая кора разглаживается в морщинистое лицо.
— Дядя Чарли, родовой знак Кипрей, потрясающе живучий, способен вырастить сад даже на пепелище. Забавно, что он был очень дружен с Диктамнусом, к которому даже с тлеющей трубкой нельзя было подойти — рисковал вспыхнуть факелом. У того под сердцем вырос дикий бадьян, он же неопалимая купина. Бедняге приходилось постоянно ходить в перчатках — одно неосторожное касание обжигало обидчика, а старик обладал весьма вспыльчивым, во всех смыслах, нравом. — Гиностемма присвистнул при виде еще одного возвращенного к жизни пня, — да ты и сама скоро убедишься, наша реанимационная бригада выбирает соратников по объему совместно распитого, не иначе!
— Вас было так много, а сейчас ты — последний в роду…
— Мир щедр на войны и катаклизмы, наши с Бейзилом ветви не принесли плодов, да и граф Кохани приложил немало усилий к регулированию «сорняков». Но, если я не ошибаюсь, твой брат — один из нас. Дитя Повилики и обычного мужчины, выбор любящего сердца. Правда, не припомню, чтобы кто-то ранее мог использовать живого человека вместо клумбы, как сделал парнишка с Роуз, — Гиностемма задумчиво потер переносицу, — возможно, причина в…
Договорить ему не дали. Воздух наполнился стрекотанием, похожим на трепетание крыльев сотен стрекоз. Несколько маслянистых капель с тяжелым сладковатым ароматом упали на ладонь Полины.
— Дурман! — закричала Белая Роза, озираясь в поисках укрытия. Полина скинула с плеча рюкзак и швырнула Рейнару:
— Распыли росу! — пояснять не потребовалось, парень мгновенно узнал в аэрозольных баллончиках отрезвляющее средство, которое прошлой ночью вывело его из похотливой одержимости приворота. Воздух становился все слаще на вкус, лишающий повиликовых сил яд оседал на коже, проникал под одежду, скапливался на слизистой носа и глаз. Магия лилового леса тормозила процесс, но дети Первородной слабели.
Стрекотанье усиливалось. Со всех сторон к обители подлетали дроны и зависали над поляной. Старые пни, по команде Юджина заглотили тонизирующие пилюли, перекинулись цепкими взглядами опытных вояк и, не сговариваясь топнули о землю, заставляя ближайшие травы и кусты стремительно расти, образовывая подобие укрывающего шалаша вокруг Белой розы, почти потерявшей сознание от пестицидов. Доктор Керн осторожно уложил возлюбленную и с помощью Рея приступил к оказанию первой помощи остатками рос Халлербоса.
— Прочь, поганые упыри! — неожиданно мощно заорал Диктамнус — сгорбленный старик в длиннополом дорожном плаще, выходя в центр поляны при поддержке другого, кого Гиностемма охарактеризовал живучим Кипреем, — Познайте мощь священного пламени! — выкрикнул и воздел руки к небу.
Следом за эффектным появлением ничего не последовало. Зыркнув на собравшихся исподлобья, горбун значительно тише поинтересовался:
— Ни у кого огоньку не найдется? Огниво, спички, искра здравого смысла в конце концов? Хороши вояки, даже фитиль поджечь нечем!
Вклиниваясь в замешательство, над Обителью раздался скрежещущий смех — он заполнял пространство и пробирал до костей. Следом зазвучал голос, искореженный динамиками дронов:
— Жалкое шоу фокусников-неудачников! Не позорьтесь — признайте поражение. У вас нет шансов против Ордена вольных садовников. Троица старых пней, вечный трус, девчонка и парочка наглых воров. Рей, мальчик мой, юности свойственны опрометчивые поступки. Ты выбрал не ту сторону, но я тебя понимаю. Паразитки опутывали и более зрелые умы, а сорные мысли прорастают и в светлых головах. Бери мадемуазель Эрлих и уходите. Обещаю, что не причиню ей вреда. А вот с преступниками и давним другом у нас будет отдельных разговор.
Полина взглянула на Гарнье, точно опасалась, что тот последует совету Графа. Но молодой мужчина с достоинством встретил ее взгляд, решительно расправил плечи и отрицательно покачал головой.
— Я дам вам тридцать секунд, — даже сквозь механические помехи динамиков был слышен разочарованный вздох, — затем вместо легкого дурмана вы на собственной шкуре узнаете новейшие разработки корпорации «Баланс»!
— Как сделать, чтобы он заткнулся? — Бастиан Керн замахнулся на дрон лопатой.
— Огня мне дай! — вновь проскрежетал стоящий в центре поляны старый пень.
На этих словах Карел бросился к старику, увлекая за собой Полину, впечатывая девушку в сгорбленную спину одержимого пироманией, обнимая одной рукой и командуя:
— Прижмись! — выхватил пистолет и выстрелил, не целясь, в направлении одного из дронов.
Воздух вспыхнул. Они оказались в центре круга яркого пламени, взметающегося в небо. За стеной огня остались Гарнье, Керн и Белая роза.
Удивительно, но ни сухие ветки, ни прошлогодняя трава не загорелись. Огонь, игнорируя людей и растения, питался самим воздухом и магией создателя, стремясь к рукотворным зависшим в небе механизмам. Огненные языки жадно тянулись к не успевшим набрать высоту дронам, облизывали корпус, оплавляли пластик, корежили винты. Беспощадное к летающим машинам пламя не причиняло вреда Полине, Гиностемме и стоящим плечом к плечу двум старикам, чьи морщинистые рты скалились одинаковыми счастливыми улыбками. Названный Кипреем требовательно топнул ногой, заставляя землю вытолкнуть розовый побег. Волшебное пламя обняло стебель, но не опалило, а укутало бережным маревом, увлекая за собой, взращивая, вытягивая вверх, подставляя языки огня, как опору для молодых плетей.
— Киньте меня в костер! — пробилось сквозь шум.
Девушка увидела, как Рейнар вместе с крестным раскачивают Юджина и швыряют его под ноги давним товарищам. Огненную завесу Пинь преодолел без потерь, если не считать громкой нецензурной брани, сопровождавшей приземление. Устроившись по-турецки, старик погрузил пальцы в рыхлую, разгоряченную огненной магией землю и крякнул:
— Джентельмены не сдаются!
Сила Пиня была целительной, заживляющей раны, ускоряющей рост. Полина осознавала его мощь босыми ступнями, чувствовала, как отзываются на зов спящие семена, дремлющие почки,
