разыскал воришку, но и без пса найти его не составило большого труда — вокруг трава выгорела подчистую, от самого тела поднимался столб дыма и шел сильный жар.
Сестра чихнула и прижала ладонь ко рту:
— Интересно, кто его послал?
— Как будто не очевидно.
— Эх, жаль дедушка перестарался… Пойдем уже отсюда…
Тут она права, и дед действительно перестарался — зеркальный попрыгунчик выгорел до состояния плазмы. На траве булькала шипящая лужа, которая с каждой минутой все больше впитывалась в землю.
Кто-то еще удивляется, что враги Евгения Скалозубова неизменно превращаются в вонючую лужу?
Берс гавкнул и поднял лапу. Зажурчало.
— Фу-фу, Берс! Отойди! — запричитала Настя и оттащила пса от лужицы.
И тут я разглядел в стороне нечто серебристое.
— Не трогай! — воскликнула Настя, но я уже поднял из травы серебристую маску, благо Берс ее еще не заметил.
— Она?..
— Угу, холодная, — пожал я плечами, рассматривая странную вещицу.
А она, к тому же, почти не пострадала — поверхность слегка закоптилась, и не более. Я еще покрутил странную маску в пальцах и хотел было выкинуть ее от греха, но тут моя жаба квакнула: «мне это надо!», и я не стал ее расстраивать. Думаю, пригодится, а если нет — будет Красавке оригинальная миска.
Снаружи дом князя Саблина выглядел не менее впечатляюще, чем внутри. Моя усадьба в Фаустово даже рядом не валялась с этим трехэтажным архитектурным шедевром — белоснежные колонны, портики, фонтан во дворе, море цветов и аккуратно подстриженные кусты во дворе.
— А у дедушки… есть вкус, — заметил я, осматриваясь по сторонам. Думаю, днем здесь будет вообще сказка.
— Я уже давно не замечаю этой красоты, — махнула рукой сестра и, взяв меня под локоть, заторопилась в дом.
Окно в кабинет князя стояло открытым, и оттуда до нас доносилась телефонная трель. Интересно, и кому взбрело в голову звонить князю среди ночи?
Звонок скоро оборвался, но стоило нам пересечь порог, как мы услышали другой тревожный звук.
На ступеньках холла сидела перебинтованная горничная и горько плакала. В руках у нее дрожал обнаженный кинжал, и держала она его острием к себе.
Ее сестрицы по своему обыкновению молча выстроились напротив в одну ровную шеренгу с метлами и щетками в руках и не спускали с нее взгляда.
Горничная медленно подняла на нас глаза и…
— Что с тобой, Рита⁈ — шагнула Настя к ней по лестнице. — Зачем?.. А ну отдай кинжал!
— Я провалилась! — воскликнула Рита, вскочив на дрожащие ноги, и поднялась на несколько ступеней. — Не успела среагировать, не смогла убить постороннего… И получила рану! Я подвела князя. Мне нет прощения! Не подходите, я сделаю это!
— Глупости!
— А еще несколько часов назад я чуть не убила Евгения Михайловича…
— Чуть? — хмыкнул я. — Уж прости, но мне пришлось сдерживаться, чтобы не раскидать вас всех как котят. Дай уже сюда ножик, глупенькая. Не смеши людей.
— Вы могли пострадать! Я провалилась! — всплакнула она и направила острие себе в сердце. — По правилам…
— Дай кинжал! — сказал я, придав голосу стали. — Не неси ерунды! Ты среагировала так как должна была — по протоколу!
— Но правила…
— Здесь я устанавливаю правила! — прорычал я на весь холл. — Дай кинжал, быстро!
Эхо от моего голоса отскочило от стен, и на пару секунд воцарилась тишина.
— Вы… — захлопала глазами горничная. — Вы не мой хозяин…
— Твой хозяин сейчас при смерти. А я его внук, Евгений Скалозубов. Еще вопросы? Кинжал!
Рита открыла было рот, чтобы возразить, но тут к ней подошла Настя.
— Ну! — сказала она и сложила руки на груди. — Долго ждать, милая? У нас забот полон рот, а ты тут решила сцену устроить!
Горничная обратилась к своим сестрам в поисках поддержки, но остальная четверка только смотрела прямо перед собой и даже не моргала.
Наконец, Рита медленно опустилась на колени и, сглотнув, протянула мне кинжал рукоятью вперед.
— Прошу прощения, Евгений Михайлович, — проговорила она дрожащими губами. — Я не должна была так говорить и перечить внуку хозяина. Прошу наказать меня.
Я выхватил у нее кинжал.
— Еще чего захотела! — покачал я головой. — Значит так, слушай сюда — ты вернешься к себе в комнату и там как следует отоспишься.
— Но…
— Никаких «но»! А то у тебя, того и гляди, рана откроется от переживаний. Убирай уже свой кинжал в ножны, он твой.
И я протянул ей кинжал. Девушка колебалась.
— Ну⁈
— Кинжал принадлежит хозяину. Как и я…
— Так, мне повторить⁈
— Нет, — покачала она головой и убрала кинжал под платье
— А вы? — повернулся я к молчаливой четверке. — Заканчиваем убирать мусор — и всем спать. И еще, Рита… Чтобы я больше ни слова от тебя не слышал про подобные протоколы! Протокол у тебя один — защищать и ухаживать за поместьем. В случае провала — так и быть, мы с Настей тебя как-нибудь накажем, но уж точно не дадим резать себя или бить. И это касается всех пятерых, ясно?
— Да, Евгений Михайлович, — проговорил строй и горничные синхронно поклонились.
Интересно, если бы она и впрямь зарезалась, они бы тоже и пальцем не пошевелили, чтобы ее спасти? Блин, и как Саблину удалось так вышколить их?
Я снова повернулся к Рите:
— Ну, бегом в кровать! Завтра чтоб встала как штык и сварила мне овсянку с кофе, поняла?
— Эээ… Да, поняла! Есть, Евгений Михайлович! Все сделаю!
Я хлопнул в ладоши:
— Все за уборку и спать!
