Менку, другой — что нужно её простить. И разошлись их дороги. Однажды злой брат повстречал Менку и убил жестоко, а после разыскал брата и поведал ему о содеянном, в надежде на похвалу, но лишь проклятье получил в ответ. И пошли братья каждый своей тропой. И дали начала своим родам. Так появились менк'оул, что означает «убивший Менку» и менк'оа — её простивший. И пролегла вечная вражда между двумя народами…»
Так гласят легенды племени менк'оа. Вальдрес усмехнулся:
«У менк'оул, скорее всего, есть свои, но их никто не слышал, да и вряд ли услышит. Обитатели Хайвердского леса не любят чужаков, сующих нос в их дела».
Через лес проходили всего две дороги. Одна более востребованная — по ней курсировали караваны от прохода под Небесным Хребтом и до самого Кеннека — портового города на реке Полноводная. Другая дорога, ведущая от пирса, где причалил на своей лодчонке Вальдрес и сливающаяся в глубине леса с первой, была заброшена. Караваны, идущие по тракту, жители Хайверда не трогали, но лишь стоило кому-нибудь углубиться в лес, и о нём больше никто не слышал. Вальдрес вдруг ясно представил себя поражённым отравленной стрелой, вылетевшей из чащи, и желание идти вперёд пропало. Сделав несколько глубоких вдохов, он привёл нервы в порядок.
«Думаю если пойду по дороге, то меня не тронут, — решил для себя маг. — Но защиту поставить всё же не помешает».
Вальдрес прошептал заклинание и, наблюдая, как вокруг тела радужными переливами заискрился энергетический щит, удовлетворённо кивнул. От осознания собственной защищённости даже настроение улучшилось и, насвистывая непристойную песенку, маг продрался сквозь отделяющий его от начала леса кустарник.
Старинный тракт терялся среди деревьев, выделяясь на фоне дикой природы, словно шрам в густой шевелюре. Хотя он и порос мелкой травой, но всё ещё оставался отлично сохранившимся. Вопреки времени широкие плиты тёмно-жёлтого песчаника не вздыбились и не рассыпались, поэтому идти по ним было сплошным удовольствием. Ступая босыми ногами по прохладному камню, Вальдрес предавался размышлениям и оттого не сразу заметил стрелу, отскочившую от щита. Во рту появился кислый привкус но, не придавая этому значения, маг шагал дальше. Лишь только когда скулы начало сводить, его, словно окатили ледяной водой. А всё оттого, что за не такую уж и долгую жизнь в Вальдреса ещё никто не стрелял из лука. Поэтому он не сразу вспомнил слова наставника о том, что колющее оружие, сталкиваясь с защитой, всегда отдаёт во рту кислым.
«Стало быть, не зря защищался» — проскочила мысль.
Тем временем стрел стало значительно больше, и Вальдрес остановился. Разведя руки в стороны, он прокрутился на босых пятках и гаркнул короткое заклинание. В тот же миг все стрелы увязли в мыльном пузыре, окружившим тело мага. Где-то за деревьями раздалась команда на незнакомом языке и поток стрел иссяк. Опустив руки, Вальдрес стал вглядываться в кроны деревьев, пытаясь рассмотреть стрелявших, но так никого не увидел. Лесные жители прятались на совесть.
— Кус-ата вук, торго?! — раздался справа вопросительный возглас.
— Не понимаю! — Вальдрес развёл руками, не сомневаясь, что его жест прекрасно виден.
— Я сказал, назовись, маг! — прокричали из-за деревьев уже на торрисе — основном языке материка Гельд-Ир.
— А кто ты такой, чтобы знать моё имя? — оскалился маг и скрестил руки на груди. — Сперва назовись сам!
— Нам есть, чем ответить на твою магию, проклятый шаман!!! — нервно раздалось слева, но Вальдрес в ту сторону даже головы не повернул.
— Если не хотите говорить открыто, тогда я пошёл, — маг сделал вид, будто собирается продолжить путь и в ту же минуту кусты зашевелились.
Со всех сторон на поляну стали выскакивать воины менк'оул с копьями в руках. Лучников среди них не оказалось — вероятно остались держать мага на прицеле. Всего Вальдрес насчитал чуть больше дюжины мохнатых коротышек так похожих на своих родственников, живущих на том берегу. Путник оказался в кольце, ощетинившимся остриями копий. Последним появился воин с копьём не выше своего роста. Но не длина оружия привлекла внимание Вальдреса, а то, что на древке с обоих концов было два листовидных наконечника из зелёного металла. По длине каждого лезвия, выплетая витиеватый узор, бежали надписи на незнакомом языке. Пока маг разглядывал странное оружие, вожак вплотную подошёл к защитному кокону и с усмешкой вытянул копьё остриём вперёд. Соприкоснувшись с поверхностью «мыльного пузыря» надпись на лезвии полыхнула оранжевым и копьё, не встретив сопротивления, проткнуло защиту, словно тёплое масло. Энергетический кокон исчез и стрелы, застрявшие в нём, осыпались на землю. Расхохотавшись, воин лёгким движением срезал лоскут с балахона Вальдреса и, отступив на шаг, облокотился на древко.
— Вот видишь, нам действительно есть чем ответить, маг. Поэтому не делай глупостей и шагай вон в ту сторону, — воин кивнул вглубь леса.
— Ты ошибся, — вздохнул Вальдрес, — я не маг, я шаман племени менк'оа.
— Старшие разберутся, что ты за птица. А пока топай и не вздумай магичить, иначе моя вулта отведает твоей крови.
Направив копьё в спину пленника, воин подождал, пока тот подчинится и последовал за ним. Остальные пошли следом, охватив Вальдреса широким полукольцом и выставив в его сторону копья. Шагая под пристальным наблюдением конвоиров, Вальдрес стал размышлять:
«Справиться с коротышками, конечно, не составит труда. Проблемы могут возникнуть лишь с вожаком. Вопрос в другом — а нужно ли? Похоже, он догадался, что я не менк'оа. Думаю, я бы и сам усомнился, увидев шамана, применяющего заклинание доступное лишь мастерам».
Вальдрес скосил взгляд на мелькнувший справа наконечник копья.
«Хм… а интересное оружие эта вулта. Никогда о таком не слыхал. Хотя чему я удивляюсь? Со времён войны в Хайвердском лесу затерялось много чего интересного».
Постепенно пейзаж стал меняться. От того редкого подлеска, где «пленили» Вальдреса не осталось и следа. Ему на смену пришли высокие прямые деревья со стволами в три обхвата и корой, напоминающей грубую кожу. Корни деревьев были настолько огромны, что, не помещаясь под землёй, возвышались над ней почти по пояс. Ощущая под босыми ступнями мелкие камешки, Вальдрес вдруг подумал:
«Нужно срочно разжиться обувью».
И как назло тут же споткнулся обо что-то твёрдое. Держась за ушибленную ступню, он принялся скакать на одной ноге, а воины откровенно
