который она тайно ввезла для Леоны, ее ночью отвезли в собор, удалили органы, пока она была еще жива, а затем зашили обратно и исцелили с помощью магии. Давай представим, что так оно и есть.
— Черт, — ругается он, возвращая мне бутылек.
Я беру его и ставлю на стол, затем снова ложусь на кровать.
— Тогда я останусь при своем первоначальном мнении, — говорит он. — Мы убьем их всех.
Я смотрю на него, не в силах сдержать улыбку.
— Ты перешел от чувства вины за то, что всадник убивал людей, к простому желанию уничтожить каждую ведьму, которую увидишь.
Он пожимает плечами.
— Я уже проклят, не? — он поворачивает голову набок, чтобы посмотреть на меня. — Я серьезно. Скажи мне только слово, Крейн, и я заставлю всадника сделать это.
Наркотик хочет, чтобы мой разум замедлился, расслабился, подчинился, но я не могу, пока не могу.
— Бром, — говорю я, усиленно моргая, чтобы заставить свой мозг работать. — Я знаю, ты чувствуешь связь со злым духом внутри себя и думаешь, что это хорошо, но на самом деле это не так. Всадник притворяется, что он на твоей стороне. Это не так. Несмотря ни на что, его вызвал ковен, и он принадлежит им. В любой момент они могут отозвать его и заставить выполнять их приказы. Он не выберет тебя, когда придет время. И он, конечно, не убьет ковен, ведь именно они контролируют его.
Он тяжело выдыхает.
— Тогда зачем вообще позволять моим эмоциям влиять на него? Зачем мне пытаться контролировать то, что он делает и кого убивает?
— Потому что он — продолжение тебя. Потому что конечная цель — это ты, Бром. Они не могут контролировать тебя, но могут контролировать всадника, а это значит, что они контролируют тебя по умолчанию. Ты знаешь, чего они хотят. Чтобы ты трахнул Кэт и она забеременела от тебя. Они хотят, чтобы ты стал отцом ребенка, — я проглатываю обиду, прозвучавшую в моих словах. — Этот брак — показуха. Если то, что сказал учитель истории — правда, то это союз двух кланов, которым обещано бессмертие. Ты — разменная монета. Как и Кэт. Всадник — это средство для достижения цели.
При этих словах он замолкает, его подбородок опускается, темные волосы падают вперед.
— Мы двое, — начинаю я, — простые люди во многих отношениях. Я и Кэт? Мы тоже простые люди. Ты с Кэт… вы должны быть самой прочной линией в этом треугольнике, но ты — самый сложный фрагмент головоломки.
Он фыркает.
— Ты даже не хочешь, чтобы мы были вместе.
— Я люблю ее, — говорю я ему, садясь. — И люблю тебя. Мне все равно, что ты не отвечаешь, но я люблю тебя. И если отбросить всю мою ревность и собственнические чувства, я хочу, чтобы вы любили друг друга. Мы трое — одно целое. Мы не можем быть друг без друга.
Он бросает на меня долгий взгляд.
— Да. И если бы я исчез, ты бы не взял Кэт себе.
— Я не говорил этого, — говорю я с кривой улыбкой. — Она моя до конца, красавчик. Но жизнь не была бы такой сладкой, если бы в ней не было тебя.
Он хмурится, глядя на меня с насмешкой в глазах.
— Что случилось с Крейном? Кто этот человек? — он приподнимает край одеяла и делает вид, что заглядывает под кровать.
— Этот человек сейчас под кайфом, — говорю я ему. — Почему бы тебе не раздеться и не лечь в постель?
— Вот и он.
Я ухмыляюсь.
— Это прозвучало как вопрос, но на самом деле это было утверждение.
— Конечно, — говорит Бром. Он встает на ноги и начинает расстегивать рубашку, зная, что мне нравится видеть его загорелую кожу.
Я не спеша рассматриваю верхнюю часть его тела, и мне это никогда не надоедает. Его руки с прожилками вен, плечи широкие, поросль темных волос на рельефной груди, которые спускаются по складкам его рельефного живота.
Затем он снимает брюки. Его член уже стоит, весь такой внушительный на фоне мускулистых бедер, яйца покачиваются, когда он делает два шага ко мне.
— Что мне делать? — спрашивает он. Его веки отяжелели от наркотика, а может, и от желания.
— Что мне делать, сэр? — я поправляю его, просто ради шутки.
— Что мне делать, сэр?
Мгновение наблюдаю за ним, он поджимает губы, в его темных глазах — вызов и вожделение. Боже, я люблю этого мужчину.
Я хочу, чтобы он тоже любил меня. Возможно, это моя самая страшная тайна — не то, что случилось с Мари, а то, что я хочу, чтобы этот необузданный, высокомерный молодой человек любил меня так, как я люблю его.
— Я хочу, чтобы ты раздел меня, медленно, руками, языком. Не торопись. Затем возьми масло из ящика и смочи свой член. Затем смочи меня. Потом трахни.
Он пристально смотрит на меня, приоткрыв влажный рот.
— Ты имеешь в виду, трахнуть…
— Кончи в меня. Я подчиняюсь тебе на эту ночь, Бром. Я твой.
Он с трудом сглатывает, его член заметно подергивается.
— Ты реально под кайфом, — шепчет он, практически истекая слюной.
Возможно, так оно и есть. Возможно, обычно я так не делаю.
Но я думал об этом.
Я хотела узнать, каково это — чувствовать его член внутри себя. Я хотел хоть раз подчиниться ему, просто чтобы узнать, каково это.
— Мне любопытно, — говорю я ему, — посмотреть, что я упускаю.
— А ты не волнуешься? — спрашивает он, опуская руку и расстегивая мои брюки, освобождая член, который уже встал. — Насчет всадника?
— Не сегодня, — честно отвечаю я. — Я верю, что ты сможешь держать его на расстоянии.
Ему необязательно знать, что, пока он был в ванной, я очень щедро рассыпал соль по всей комнате, а в определенных местах для пущей убедительности добавил несколько башенок из обсидиана и черного турмалина. Может, он и не в цепях, а я и под кайфом, но это не
