всего, будут использованы только те стратегические силы, которые находятся в постоянной боевой готовности, и, вероятно, лишь часть из них. Если бы первоначальный ущерб был небольшим, а нападение не было бы высоко скоординированным, то можно было бы надеяться на прекращение войны при достаточно низком уровне ущерба.
Конечно, сторона-жертва, даже если она признает, что противник просчитался и не хотел продолжать войну, все же может совершить ответную атаку. Тогда конфликт может закончиться на этом уровне. Войну, начатую случайно после длительного периода напряженности, может быть сложнее закончить или, по крайней мере, закончить на достаточно низком уровне лестницы эскалации. В этом случае первоначальная атака может быть достаточно хорошо скоординирована и использовать значительную часть стратегических сил, приведенных в состояние боевой готовности в период напряженности. И даже в войне, начатой случайно или по недосмотру, одна или другая сторона может решить продолжить или усилить конфликт и попытаться одержать решающую победу, по крайней мере, в военном смысле.
Проблема прекращения войны, в которой оспариваются явные политические цели, все еще более сложна для абстрактного рассмотрения. В этом случае существует не только проблема завершения войны, но и проблема торга и переговоров. Во время внутривоенного периода могут быть большие паузы в определенных видах атак, когда торг может принимать форму устного обмена - предложения и контрпредложения - пока проводятся лишь очень ограниченные операции. Однако даже в этом случае торг и переговоры могли бы сопровождаться попытками продемонстрировать решимость и приверженность, а это, скорее всего, потребовало бы дополнительного применения оружия. На результаты каждой стороны будут влиять не только такие факторы, как решимость и уверенность, и оценки этих факторов, но и оценки каждой стороны относительно оценок другой стороны, и так далее.
Позвольте мне рассмотреть имеющиеся контрсиловые и контрценностные возможности, поскольку они будут влиять на возможности и отношение каждой стороны в любых переговорах после нападения. Классический анализ экономической эффективности оценивает эти силы, рассматривая количество долларов, вложенных в конкретную систему, по сравнению с количеством целей, которые эта система уничтожит при различных обстоятельствах. Этот анализ важен, но он должен быть расширен, чтобы включить более сложный анализ новых видов дивидендов и затрат.
Вместо того чтобы определять эффективность путем подсчета количества целей, которые могут быть уничтожены ракетными войсками, мы могли бы теперь определить эффективность с точки зрения улучшения своей позиции на переговорах. Это улучшение измеряется до, во время и после нападения, и поэтому включает в себя способность "управлять" конфликтом холодной войны до нападения. Многочисленные "издержки", которые теперь рассматриваются, включают такие пункты, как влияние на гонку вооружений, стабильность баланса террора, ценность силы в укреплении альянса или влиянии на отношение нейтралов, влияние на ценности готовности вести войну, а также ее сдерживания и т.д.
Все эти вещи очень трудно поддаются анализу. Здесь я сосредоточусь на том, как измерить улучшение своей позиции на переговорах. Позвольте мне вкратце рассмотреть некоторые динамические факторы, которые должны быть включены в предметные исследования. В любом конкретном случае, до или после нападения, каждая сторона обладает определенным потенциалом угрозы. То есть, она может нанести определенный ущерб контрсилой, определенный ущерб контрценностью или их различные комбинации.
Кроме того, понятие ущерба является сложным. Например, целью контратаки Соединенных Штатов против Советского Союза могут быть советские передовые базы в северной части СССР, чтобы временно затруднить или сделать невозможным использование советскими средними бомбардировщиками малой дальности этих баз для дозаправки. Но советские ВВС, вероятно, смогут перегруппироваться, импровизировать, использовать дозаправку в воздухе и иным образом восстановить свой потенциал. Другие атаки в первом ударе или в последующих волнах могут затруднить или окончательно предотвратить такую импровизацию.
Повреждение командования, управления и связи, очевидно, является критическим фактором, который, тем не менее, трудно оценить. В той мере, в какой существуют носители оружия, которые не уничтожаются при атаке (например, подводные лодки Polaris, очень мощные ракетные площадки и мобильные ракеты), и которые не нуждаются в оперативной координации, основным эффектом уничтожения или деградации командования и управления может быть задержка возможного приказа на открытие огня, устранение некоторого возможного перенацеливания, и дополнительные возможности для принуждения или запугивания противника. Но угроза нападения противника останется. Таким образом, концепция ущерба является динамичной, а не статичной концепцией. Он может увеличиваться или уменьшаться с течением времени, ухудшаясь или восстанавливаясь.
Когда речь идет об ущербе в контрценностях, на лиц, принимающих решения, и их позицию на переговорах влияют количество убитых людей, объем уничтоженного имущества, наличие у этого имущества культурных, сентиментальных или других особых ценностей, а также то, насколько сильно пострадала окружающая среда.
Более того, в большинстве обстоятельств лидеры нации были бы еще больше обеспокоены сохраняющейся вражеской угрозой, людьми, которые еще могут погибнуть, и возможным дальнейшим ухудшением способности к восстановлению или скорости, с которой это восстановление может быть осуществлено.
На переговоры также может повлиять, если какая-то часть страны будет считаться относительно неуязвимой. На лиц, принимающих решения, может сильно повлиять их оценка того, что останется в экстремальной ситуации: какова предельная угроза, которую может представлять враг в любой конкретный момент? Кроме того, возникает вопрос о физических и политических возможностях командования и управления. И, наконец, на фактический торг в значительной степени повлияет состояние информации об обеих сторонах, оценка каждой стороной оценки другой стороны и наоборот, а также оценка эффекта от попыток блефа или иного введения в заблуждение.
Каждая сторона, скорее всего, будет атаковать моральный дух или решимость противника в дополнение к нанесению физического ущерба. В ситуации торга решимость противника может быть более уязвимой, чем его системы вооружения. Атаки, использующие методы политической войны, против морали и решимости могут быть направлены на устрашение и сдерживание, при этом минимизируя провокации, которые могут привести к "неправильной" эмоциональной или иррациональной реакции. Или же можно так сильно желать максимизировать страх, что забота о провокации будет второстепенной.
Не обязательно вести переговоры с довоенным правительством, если предположить, что оно пережило войну. Можно попытаться разделить противника, попытавшись провести переговоры с военными властями или какой-либо другой влиятельной группой. Что именно можно сделать, зависит от обстоятельств, но необходимо учитывать возможность недобровольной, или революционной, смены или распада правительств, участвующих в ядерном обмене, а также возможность влияния или использования этих возможностей.
То, как предвоенный кризис начался и перерос в войну, также может существенно изменить ситуацию на переговорах: в процессе эскалации военные планы и политическая политика могут быть пересмотрены и изменены; в любом случае, лица, принимающие решения, вероятно, подвергнутся значительному стратегическому образованию,
