приходить за мной. Пускай живёт своей жизнью.
— Я с ним не то что бы хорошо знакома, но даже я могу сказать, что он на это не пойдёт…
— Вы оба ничего не знаете! — до этого Мехмед казался мне неожиданно взрослым для своего возраста, однако сейчас его глаза были на мокром месте, напоминая о том, что он всего лишь ребёнок. — Всё очень изменилось с момента, когда брат ещё был здесь! Вот!
Мальчик задрал свою футболку вверх, и я дар речи потеряла от того, что увидела. В его груди сверкал самый настоящий кристалл. Ещё раз. Кристалл! В груди! Какого чёрта?! Он вздымался и опускался вместе с каждым вдохом и выдохом мальчика. И нет, никакой верёвки, тянущейся к шее, не было. Кристалл, в буквальном смысле этого слова, был вмонтирован в грудь!
— После того, как несколько детей попытались сбежать, Илья Андреевич придумал эту штуку. Она взорвётся, если кто-то из нас выйдет за пределы подземелья на свежий воздух. Поэтому… — мальчик нервно схватил меня за руку. — Брат только зря погибнет, пытаясь меня спасти. Пожалуйста, скажи ему, чтобы он оставил меня и бежал. Я здесь и сам справлюсь, главное… Я не хочу терять свою единственную семью!
Наконец из глаз Мехмеда потекли слёзы. Растроганная этой картиной и его беспокойством о старшем брате, я нежно прижала мальчика к себе. Всё-таки он обычный ребёнок, которому за свою недолгую жизнь пришлось уже через многое пройти. Мехмед плакал, а я успокаивающе гладила его по голове, чувствуя каждой своей клеточкой дрожь его хрупкого детского тела. Бедный ребёнок. Очевидно, что жизнь была к нему чересчур жестока. Более того, чем-то он напомнил мне меня во время пребывания в банде: такой же потерянный и без единой надежды на светлое будущее.
Не хотелось этого признавать, но кажется, в одном Ибрагим оказался прав: Магическое Государство Истинной Веры — не настолько хорошее место для жизни, как мне изначально показалось. Существовал отлично убранный и украшенный фасад дома, который производил неизменно хорошее впечатление на проходящих мимо людей, с ним я до этого и познакомилась. Однако что именно скрывалось внутри дома под название МГИВ, мне ещё только предстояло выяснить.
— Могу я задать тебе несколько вопросов? — спросила я у мальчика, когда он слегка успокоился и присел рядом.
— Угу, — кивнул Мехмед головой.
— Это ты звал меня по дороге в комнату? В коридоре?
— Не понимаю, о чём ты, — посмотрел он на меня с искренним недоумением.
— Ясно, — протянула я задумчиво. — А ты не знаешь, почему вы так нужны Илье Андреевичу?
— Из-за сильного магического дара. Вроде как у всех детей здесь он развит лучше, чем у обычных магов. И ещё, — вдруг Мехмед взглянул на меня с лёгкой паникой в глазах. — Пожалуйста, не говори никому о том, как я применял антимагию. Мне нужно было узнать о брате, и поэтому я действовал, не подумав… Но так-то о прогрессе в моей способности никто знать не должен…
— Хорошо, — согласилась я с подбадривающей улыбкой. — Но почему это так важно?
— Ибрагим всегда учил меня не высовываться и скрывать свои успехи, — поплакав, мальчик стал в разы разговорчивее. Видимо, проникся ко мне небольшим доверием или же просто соскучился по банальному человеческому теплу. — Это потому, что как только у кого-то из детей начинает резко развиваться уникальная способность, его уводят в неизвестном направлении. И он никогда больше не возвращается, — заявил Мехмед с серьёзным выражением лица.
— Может, детей просто отправляют служить МГИВ, как Ибрагима? — высказала я своё предположение.
— Брат был уверен, что нет. Да и сам он, наоборот, всегда старался показывать минимальное развитие магии звука. Благодаря этому и смог выйти отсюда.
— Понятно. Обещаю, что буду хранить твою тайну и никому ничего не скажу, — сжала я его плечо в знак поддержки. — Можно ещё один вопрос? Насчёт шахт. Ты давно по ним лазаешь? Насколько они широкие? И как ты узнал, что я именно в этой комнате?
— Странная ты. Это же целых три вопроса, — Мехмед улыбнулся впервые за время нашей встречи. — Шахты достаточно широкие. Я слышал, что Илья Андреевич специально прокладывал вентиляцию для нужд своей лаборатории. Насколько я знаю, он сам лично её разработал и придумал. Думаю, ты сможешь там пролезть, пусть и с трудом, если только расширишь вход магией земли. Однако я тебе так делать не советую. На каждой комнате стоит барьер. Как только ты покинешь её любым возможным способом, он тотчас среагирует, и за тобой придут. Я же могу лазать в шахтах лишь потому, что отключаю барьеры с помощью антимагии.
— Так ты с помощью антимагии меня нашёл? — спросила я, задаваясь вопросом о том, как это вообще возможно.
— Нет. Просто услышал, как Илья Андреевич давал по артефакту связи распоряжения насчёт этой комнаты. Я часто подслушиваю его разговоры из одной шахты. И ещё стараюсь всегда угодить ему, как и учил брат. Поэтому меня ни в чём не подозревают. Илья Андреевич уверен, что я его уважаю и искренне им восхищаюсь. Он даже заступился за меня, когда сюда пришла служба безопасности. Однако избежать допроса насчёт Ибрагима у меня всё равно не вышло, — скривился мальчик, очевидно, не от самых приятных воспоминаний.
— Хм. А что ещё говорил этот учёный, помнишь? — посмотрела я на Мехмеда с нескрываемым любопытством.
— Приказал активировать здесь прослушку и барьер, — пожал он плечами. — А потом назначил кому-то встречу по артефакту связи. Как я понял, тот не спешил соглашаться, ведь уже поздно. Илья Андреевич постоянно забывает, что это у нас здесь всё время светло и можно строить график как угодно, а люди наверху хотят ночью поспать. Но когда он употребил слово «полуэльф», его собеседник тотчас согласился. Кстати говоря… — мальчик стал с интересом меня рассматривать. — Я слышал, что у вашей расы уши длинные. Но ты выглядишь, как самый обычный человек.
— Не поняла. Я-то тут при чём?
— Ну так Илья Андреевич о тебе говорил, — недоуменно почесал Мехмед затылок в ответ на моё удивление. — Сказал, что на твоём разуме лежит необычная ментальная защита, и именно на неё отреагировал какой-то там артефакт. Эту часть, честно говоря, я не очень понял. Потом добавил, что ты — полуэльф. Зуб
