знаю. Но дайте мне закончить, и вы всё поймете.
Я не ответил, лишь глотнул из стакана и закурил следующую сигарету.
– Как бы вы ко мне ни относились, знайте, что мы хотели прервать обряд. Дети всегда были камнем преткновения. Несмотря на всю силу и власть, что давал ему бог, Берроуз не был психопатом, и когда кровавая луна потребовала от него детских жертв, Авраам решил прервать обряд. Вдобавок в городке начались склоки и возникли подозрения в причастности мэра в пропажах людей.
– И что произошло?
– В архивах сказано, что была вспышка чумы, но на самом деле, всё было не так. Все жители города словно обезумели. Они убивали друг друга на протяжении двух недель, а когда Маскарад был окончен, почти никого не осталось. Больше половины горожан погибло. Я тоже пытался остановить это. И я так сожалею… Десять лет назад я не смог сделать того, что потребовала Кровавая Луна, я отказался. Случилось землетрясение, которое вызвало сильнейшее наводнение, что видел город. Несколько районов оказались под водой, тысячи погибших, невероятные разрушения, вот последствия моего отказа.
– Десять лет назад? Вы всё же выполнили его веление, не так ли, Фрэнсис? – Сжал зубы я.
– После того как нас покарали, нам пришлось. Он хотел их, и он уничтожил бы весь Коуст-сити, если бы потребовалось. У нас не было выбора. Каждый из нас плакал в том детском приюте, мистер Ковач. Я плачу до сих пор.
Он замолчал, потупив взгляд. Я подлил виски в стакан левой рукой, правая начала неметь.
– Теперь вы понимаете? Это мой крест, моя ноша. То, что мы делаем, ужасно, но это спасает тысячи и тысячи жизней и держит этот город на плаву. – Добавил он.
– К чему маски? Зачем эти обряды со срезанием лиц?
– Ритуалы существуют, чтобы их исполнять в точности, а не затем, чтобы подвергать сомнению порядок действий. – Грустно улыбнулся он. – Эти правила были установлены ещё до Махаоков и их менять нельзя. Дело в том, что Бог не понимает слов, он не умеет разговаривать и не испытывает к обычному диалогу никакого интереса. Ему более важен процесс общения через чувства, мысли, и переживания. Я полагаю что первый контакт человека и этого существа происходил через ритуалы и порядок действий. Таким образом, Бог осознает, что жертва принадлежит лишь ему, и может присутствовать на казни, в ином случае обряд может сорваться.
– Я не понимаю, как это, сорваться?
– Я покажу вам кое-что. – Фрэнсис открыл один из шкафчиков и достал оттуда герметичную пластиковую колбу. – Вот, взгляните.
В прозрачном футляре было нечто, что мне сложно было принять. Это был длинный узкий предмет, немного изогнутый и острый, похожий на шип неизвестного растения или древний кинжал без ручки. Материал предмета был темным и монолитным, слабо поблескивал, выглядел ребристым и неровным и напоминал панцирь.
– Что это? – Спросил я, повертев футляр в руках.
– Это перст Кровавой Луны, мистер Ковач. Это – коготь бога. Его плоть. – Пояснил культист. – Семь подобных шипов были получены от Махаоков, и если ритуал проходит по правилам, коготь начинает светиться. Именно этим предметом надлежит закончить ритуал и забрать жизнь, одним ударом в сердце. Мы не до конца понимаем природу этого предмета, но одно мы знаем точно, – этот коготь живой. Он действует как медицинский шприц, всасывая при ударе кровь, а после ритуала он каким-то образом перерабатывает её и начинает выделять зеленую густую жидкость.
Я лишь взглянул на него в недоумении. Я потерял суть разговора, мозги кипели, будто я только что узнал, что всё вокруг хренова матрица. Нет, черт возьми, я в кроличью нору лезть не хочу.
– Индейцы пили эти выделения, и те, кто выживал после, жили гораздо дольше сородичей и почти не болели. – Улыбался Фрэнсис. – Белые люди начали использовать эту субстанцию более эффективно, вводя её внутривенно, но риск не пережить результат, ещё оставался. В наше время мы вводим её в кровь порционно, вместе с соляным раствором, буквально по грамму на несколько литров. Это занимает очень много времени и высасывает уйму сил, но последующий эффект того стоит.
– Отвратно.
– Только с первого взгляда, мистер Ковач. Мы кормим коров травой и пьем их выделения в виде молока, едим яйца, икру, мед. Так что, процесс вполне вписывается в рамки нормального. Мы насыщаем его и потребляем выделяемые соки, переработанный экстракт.
– Сколько тебе лет, Фрэнсис? – Спросил я, поддавшись догадке.
– Девяносто два года, мистер Ковач. – Устало ответил он и показал на капельницу, из которой по трубкам тек раствор. – На самом деле, меня зовут Фрэнсис Анкастер Первый, пришлось уже умереть дважды. Моему отцу было сто сорок семь, когда он погиб в том самом наводнении. Это дар нашего бога, взамен на жертвы, которые мы несем. Я получил огромное наследство и легко его приумножил. Я могу жить очень долго, пока эссенция Луны питает мой организм, но я глубоко несчастен и был избран нести это знание и ношу. Если бы я мог, мистер Ковач, я бы с радостью поменялся с вами местами.
Я сделал несколько глубоких вдохов, выпил ещё из стакана. Голова шла кругом, то ли от потери крови, то ли от безумия, которым пытался меня заразить этот нувориш. Мерзавец же сидел не двигаясь, с каменным лицом, лишь изредка прикрывая веки, будто хотел спать. Часы маятник над книжным шкафом отчитывали половину четвертого утра, в капельнице пузырился зеленый раствор.
– Вы же изучали его, так? – Я показал на шип.
– Слишком мало данных. Материал очень прочный, не поддается разрушению внешних факторов, времени, грибку. Оно неживое, по крайней мере, при детальном осмотре. Структура очень близка к панцирю ракообразных, в остальном все совпадения заканчиваются. Мы не знаем что это, и человечество никогда не сталкивалось с подобным материалом. Единственное, что доподлинно известно, коготь древний, очень древний. Существо, которому принадлежал этот отросток, существовало задолго до динозавров, вероятно, в эпоху Кембрийского взрыва, около пятисот миллионов лет назад.
– Хорошо, я спрошу, – что такое ваш бог, и каким образом он влияет на людей?
Старик немного подвинулся, глядя то на меня, то на артефакт на столе.
