мэру Ямова. Там телевидение, камеры… Высокий репутационный риск, если вы понимаете, о чём я.
Во двор под окошком бытовки заехал представительский микроавтобус. Коллеги расхватали каски и высыпали на улицу. Ямову каски не досталось.
Мэр вышел из машины, поправляя галстук и манжеты, как это умеют делать высокие чиновники. Сразу было видно – приехала власть. Ветер стоял такой, что, дуя в спину, подхватывал под руки. Плащ на заду у мэра облепил его чиновничью фигуру фалдами, отчего мэр стал похож на сутулую старуху. Навстречу ему, превозмогая ветер, вопреки установкам первым двинулся Ямов. Он ничего не мог с собой поделать, его вели номенклатурные инстинкты. Друзья пошли следом. Все нахохлились от холода.
Бывает, придёте вы на стройку, а добряк Ральф, виляя боками, вылезает из конуры. Уши его сложены и дрожат, а хвост выписывает восьмёрки. Он будет рад угощению, а если нет угощения, то всё равно будет рад. Он подставит свои бока под ваши ладони, и вы добродушно погладите его. Он притащит кусок кирпича, и вы, поняв его нетерпеливый танец, зашвырнёте этот обломок куда подальше, а он лихо бросится за ним и гордо принесёт назад. Вы потреплете его по ушам и скажете: «Хороший мальчик, хороший!», а в голову уже приходит мысль, что пора бы от него как-то отделаться. Затем он вдруг скрючится и вопьётся зубами в собственный пах, будет осатанело лязгать зубами в кудлатой шерсти и потеряет к вам интерес. А вы стоите с растопыренной ладонью, прикидывая, где бы на этой стройке помыть руки, и желательно с мылом. Вот примерно таким Ральфом сейчас сделался Ямов.
– О! Знакомые всё лица! – воскликнул мэр, и заискивающая улыбка Ямова сделалась настолько широкой, что Фил, стоявший за его спиной, увидел уголки ямовских губ, стремящиеся сойтись на затылке.
В этот миг мэр, обманув ожидания присутствующих, протянул руку изумлённому Саше, словно знал его со школы, а Ямова будто вовсе не заметил. Все так и разинули рты, а Попов шире всех. Возникшую паузу прервал сам мэр:
– Ну, давайте скорее в дом!
Саша протянул мэру каску, которую заранее спрятал, чтобы она не досталась Ямову. Мэр умело надел её. Даже не понадобилось объяснять, как она регулируется.
Опасения насчёт того, что власть будет плохо себя вести, не оправдались. Мэр совершенно по-детски любопытствовал, задавал незамысловатые вопросы и вообще выказывал расположение.
– А сколько квартир в вашем доме?
– Не меньше сорока! – рапортовал Ямов.
– Тридцать две, – поправлял Саша.
– Какая интересная дверь тут у вас, – удивлялся мэр.
– Сию минуту исправим! – вставлял Ямов.
– Это временная дверь, пока много грязных работ. Парадная стеклянная пока лежит на складе, – отвечал Саша.
Мэр оборачивался к оператору, чтобы отыграть понимающее согласие, и находил между собой и камерой вездесущего Ямова. Примерно со второго этажа Филипп начал за локоть оттаскивать Автонома Викториновича в сторонку. Тот отчаянно сопротивлялся, но старался не привлечь вознёй лишнего внимания. У мэра появилась возможность спокойно пройти экскурсионный маршрут до конца.
Настала пора прощаться. Мэр перемигнулся с оператором, мол, всё ли снято, вернул каску, пожал протянутые руки. Оттёртый на галёрку Ямов вдруг решил выступить с последним словом:
– Мы рады внести свою скромную лепту в общегородской годовой план сдачи квартир!
Мэр вскинул брови и в удивлении посмотрел на Ямова:
– Ну, вообще-то, такого плана не существует, – и рассмеялся, – но вы не расстраивайтесь, замечательный домик, молодцы, что в этом году сдаётесь, а нашу бюрократию мы ускорим. – Он уселся в микроавтобус, крикнув напоследок: – Сдавайте, сдавайте! Поможем, поможем! – и укатил.
Забывшие про холод друзья смотрели вслед уезжающей машине.
– Как быстро Автоном Викторинович обо всём договорился! – прервал тишину Филипп. – Откуда вы с мэром так хорошо друг друга знаете? Как в одном дворе росли, честное слово.
Ямов ничего не ответил и, не оборачиваясь, поплёлся к воротам. У ворот Ральф с аппетитом заканчивал облизывать старую каску. Со стороны могло показаться, что пёс только что сожрал зазевавшегося строителя. Эта каска служила Ральфу миской с тех пор, как он из любопытства разгрыз пополам эмалированную кастрюлю. Сегодня сторож в целях отвлечения внимания (чтобы не лаял и не бросался) выдал Ральфу недельную порцию еды. Ямов слишком поздно заметил, что каска уже опустела, и жестоко поплатился. Ощутив ягодицами дружеское касание клыков, Ямов перепрыгнул двухметровые ворота, не став разбираться, как они открываются.
Всё пропало
Наступила прекрасная пора приятного предвкушения. Дом готов на сто процентов, а до крайней даты передачи ключей ещё два с половиной месяца. Вся бюрократия бумажечка к бумажечке передана в мэрию. Всё готово, и вот-вот придёт ангел и откроет небесные врата, дабы впустить чистую душу ЖК «Курицына» в чудесный сад сданных домов. Оставалось ждать не больше недели.
Последние искры золотой осени услаждали взор и душу. Даже почти голые деревья могут дарить радость, если погода сухая, а небо голубое и на нём солнышко. Милым октябрьским деньком Саше позвонил Филипп и пошёл орать матом.
В сухом остатке смысл его слов заключался в том, что ЖК «Курицын» стоит на метр в стороне от того места, где ему, вообще-то, надлежит быть. Своими гордыми стенами цвета флеш он попирает границы красной линии, приближаясь к ней на недопустимое расстояние. Это обстоятельство не только препятствует вводу дома в эксплуатацию, но и может являться причиной для его сноса нахрен.
– В пятнадцать часов у нас встреча в мэрии с главным архитектором! – закончил Филипп.
Случившееся не укладывалось в голове. Как вообще целый дом мог сместиться на целый метр?! Ладно бы на несколько сантиметров, плюс-минус на ширину лопаты… Куда смотрел отдел геодезии мэрии?!
Эти вопросы Саша задавал себе, задавал Филиппу и задавал в мэрии, несмотря на то что Фил яростно пинал его под столом. Последний вопрос, а именно про то, куда она смотрела, не на шутку разозлил мэрию в лице главного архитектора, да так, что архитектор пригрозил заставить переносить дом или вообще сносить.
Саша и Филипп вышли. Из окон мэрии на них глядели десятки пар глаз. Весть о застройщиках-идиотах мгновенно разлетелась по кабинетам, и всем стало интересно на них посмотреть. Снаружи друзей ожидала поднятая по тревоге Таня. В ходе горячего обсуждения возник закономерный вопрос:
– Минуточку, а что обо всём этом скажет Ямов?!
Немедленно был набран номер Автонома Викториновича, и включённый на громкую связь Ямов без раздумий заявил:
– А я об этом говорил!
Пока друзья сожалели о том, что не могут сию минуту дотянуться до его горла, Ямов, прерываемый проклятиями, поведал, что давно знал об этом
