гула мотора и колёс это были единственные звуки присутствия жизни в салоне. Все смирно смотрели на девчонку, соблазнительно разгоняющую съедобные запахи к каждому гордо задранному носу, и сглатывали слюни.
А я между косых взглядов на парней почему-то вспоминал, как этим утром Никольская плела косы в моём номере. Завораживающее было зрелище.
Она открыла последний контейнер, из которого струился пар, и мельком одарила меня откровенным, ласкающим взглядом. Я не выдержал. Вздохнул и отвернулся в салон.
— Давайте позавтракаем? Все вместе, — раздался её бархатный голос.
Взялась одна примирить это стадо обидчивых баранов? Похвально.
— Я пас, — тут же отозвался Гриша.
— Без меня, — поддержал его челкастый дружок.
Они оба тыкались в телефоны. Как всегда.
Тишина в автобусе приобрела новый напряжённый мотив. С ней бы сравнилась визжащая скрипка.
— Кхм… Еда остывает, — непринуждённо предупредила Никольская и плюхнулась за стол. — Котлета по-киевски — просто огонь, пока внутри не застыло масло…
Она кровожадно разрезала её и положила вилку в рот, смакуя кусок. Деликатно, но очень наивно со стороны Евы считать, что после раскола в коллективе нас смогут объединить котлеты. Но вдруг с коек поднялись Муратов, Андрей и Юра, молча переместившись за стол. Я поражённо изучил их суровые лица и глянул в хвост автобуса, где Дрон с Гришей продолжали играть в PUBG, наяривая по телефонам. Получается, на принципы пошли только новенькие. Ну и мне не мешало бы поддержать Никольскую.
Я вывалился с койки и развалился на ближайшем свободном стуле.
— Гриша и Андрей, пойдёмте со всеми за стол! — не унималась жующая Ева с милыми косичками. — Мы вас ждём.
Драмер вынырнул из экрана и задрал из-за подушки голову. А когда увидел, что я сижу за общим столом, недовольно свёл брови.
— Ладно. Но только потому, что попросила леди.
Из их парочки главным был назначен, видимо, именно Гриша. Потому что Дрон, противно тряхнув чёлкой, тут же изменил своё мнение под стать дружку и вскочил следом за шоркающим в нашу сторону барабанщиком.
Чёртов аноним, кем бы он ни оказался, разлагал коллектив изнутри. Подумать только, его человек сейчас сидит прямо за этим столом!
В моём рту оказался кусок отрекламированной девчонкой котлеты, и поначалу завтрак даже казался вкусным. Но вот в салоне раздался грозный лязг вилок и ножей, подкреплённый тягостным молчанием. Мы принимали пищу рядом с затаившимся лжецом.
Я звонко хлопнул столовыми приборами по столешнице и, пыша ненавистью, принялся пристально разглядывать каждое из четырёх лиц, вошедшее в список подозреваемых. Жуя с набитыми ртами, два Андрея и Гриша отодвинули свои тарелки и торопливо посглатывали комья еды. Юра продолжал уничтожать котлету с пюре, как ни в чём не бывало.
— Я хочу, чтобы тот среди нас, кто это делает, — я прочистил горло и обвёл каждого угрожающим взглядом, — был мужиком и сказал прямо. Всё, что думает о нас с Никольской! Не в крысу, устанавливая подслушивающие устройства, а мне в лицо! Я готов услышать и понять, если этому будут реальные оправдания.
Ева уныло уткнулась в тарелку. Она явно не хотела, чтобы я поднимал эту тему открыто, теперь без энтузиазма размазывая по тарелке картофель. Муратов с проясняющимся от синяков лицом, наоборот, впервые за утро очнулся от хронической апатии. Начал преследовать каждого тушующегося рокера недобрым взглядом.
Все молчали.
— По-хорошему прошу, — добавил я.
— Лёнь, мы… поняли. Ты считаешь кого-то из нас предателем, — Андрюха раздавлено хлопнул себя по лбу и вздохнул. — Но среди нас таких нет.
Басист продолжил мрачно высверливать меня, будто одного его заявления достаточно, чтобы я продолжил с ними как и раньше бухать.
— Чем подтвердишь? — отрезал я.
Басист осунулся. Веки как-то надвинулись на его глаза, быстро превратив его из диснеевской принцессы в угрюмого бородатого дядьку.
— Я с тебя в ахуе, — бросил он. — Думаешь, это могу быть я? — его брови намекающе приподнялись.
Намекающе на Ванечку, которого звали Лёшей.
— Мы с тобой с нуля эту группу создавали, чертила!
— Это может быть кто угодно из вас!
Как будто я рад этому факту…
— Чувак, но ты же меня не приплетаешь? — встрял Юрген, дожёвывая мясо. — Я бы так и пилил музло в коттедже, еслитыменя не уговорил ехать в тур.
— Не знаю, — отрицательно мотнул я головой в его сторону.
У Юры шокировано открылся полный рот, и из него в тарелку мерзко выпал небольшой комок.
— Понятно. А меня с Дроном ты вообще главными врагами народа считаешь! Мы же сессионные, «приёмыши». Да, чел? — обиженно выплюнул Гриша и со звоном швырнул вилку.
Никольская вздрогнула.
— Да, — откровенно согласился я.
За столом вновь раздалась невыносимая тишина. Сделалось некомфортно видеть эти уёбские лживые лица. Все они выглядели настолько удивлёнными собственной фальши, что вполне могли стать законченной группой актёров в дешёвом ситкоме.
— Жесть… Ну я тогда… вернусь на свою кровать, дорогие друзья. Помолчу до Новокузнецка! Не дай бог Господин и здесь найдёт камеры! Вместо того чтобы обратиться в полицию, начнёт играть в частного детектива. Хренового, между прочим, детектива!.. Всем приятно оставаться!
Вслед за взбесившимся Юргеном подорвался Гриша.
— Да ты жёсткий, чел. Но я от тебя такого не ожидал!
И Дрон.
— Пиздец!
Я исподлобья следил, как они строем расходятся по своим углам. Не без щемящего разочарования.
Возле окна всё ещё сидела Киса, опечаленно наблюдающая за удаляющимися спинами. Справа — Муратов молча крутил стакан с водой. И вот один Андрей, оторвавшийся от оскорблённого стада, окатил меня презренным взглядом. Не сказав ни слова, ушёл на свою койку, тучно рухнул на неё и отвернулся к стенке, взмахнув волосами.
Заебись!
Я не мог больше усидеть на месте: лицо, шею и грудь жгло от бешенства. Подскочил из-за стола, на котором зазвенела посуда, и плюхнулся по примеру басиста на кровать, вонзившись взглядом в потолок.
Всё шло по пизде! Лучше бы этого вездесущего журналиста вовсе не существовало! Чтоб земля под ним обрушилась! Молния зарядила ему в ссыхающийся от зависти мозг! Чтоб его же последователи прокатились катком по его проклятым костям! Ненавижу! НЕНАВИЖУ!
Моего дрожащего от злобы плеча коснулась чья-то горячая ладонь. Я, завороженный кровавыми фантазиями, не сразу понял, что это Никольская упёрлась в меня руками, устраиваясь между моим дрогнувшим телом и стенкой. На моей, сука, койке…
Я шокировано покосился на парней, что лежали напротив, и увидел, как у Юры его обесцвеченные брови подскочили к самому лбу. На нём залегли глубокие складки бледной кожи. Муратов, искоса поведя на нас взглядом, равнодушно уткнулся в какую-то исписанную тетрадку.
— Эй, ты чего творишь? — зашипел я на Никольскую, но от злости,
