одежду боится снять.
— Что поделаешь. Может, она...
— Т-с-с. И не говори. Т‑с‑с, Изольда.
— А вы на парня посмотрите, и он не раздевается.
— Может, и он...
— Ой, Изольда, не говори, пожалуйста.
— Они, видно, деревенские. Плавать не умеют.
— Ха-ха-ха! Ну, конечно. Моря им в деревню не доставишь, Сусанна...
— Ну и язычок у тебя, Лиана, только держись.
— И зачем таким море?.. Хи-хи-хи! Сидели бы себе в деревне, — хихикнула крашеная Изольда.
— Может, у нее под платьем ничего нет?
— О-хо-хо-о!
— Штанишки, видно, в деревне забыла, бывает.
— Вот, вот.
— Ну и нахохоталась я, сейчас колики начнутся.
Ция показала Изольде язык.
Это еще больше развеселило женщин.
Уча вспыхнул.
— Бесстыдницы! — крикнула Ция женщинам. — Выставили все свои прелести и радуются.
— Ой, умру! Вы слышали, что она сказала, а? — схватилась за живот крашеная. — Ты только посмотри на эту деревенщину, что она себе позволяет!
Ция вдруг резко нагнулась, ухватилась за подол платья и вместе с рубашкой сдернула его с себя.
Женщины от изумления разинули рты.
— Бог ты мой! Кто бы мог подумать, что у этой деревенщины такая фигура, — первой пришла в себя Сусанна.
— Как будто скульптор ее изваял, — сказала крашеная Изольда.
— Вот тебе и деревенщина! — протянула Лиана.
Ция стояла, гордо выпрямившись... Округлая линия бедер, плоский живот... Руки вызывающе уперлись в бока, правая нога чуть выдвинулась вперед. Это еще больше подчеркивало красоту и стройность ее ног. Так стояла она несколько минут, уверенная в своей красоте, окрыленная безмолвным восхищением мужчин и женщин. Она вызывающе смотрела на женщин, еще минуту назад глумившихся над ней, а теперь с нескрываемой завистью разглядывавших ее прекрасное тело.
От волнения у Учи сперло дыхание. Пораженный Цииной красотой и всеобщим восхищением, он не знал куда деваться.
Ция заметила его состояние. Задорно откинув волосы назад, на плечи, она весело крикнула Уче:
— Чего же ты ждешь, пойдем в море!
Уча быстро скинул одежду и побежал к Ции.
— Ох, и красивая же ты! — шепнул он ей на ухо.
— Что с тобой, Уча? Ты разве впервые меня видишь? — прошептала в ответ Ция. — Погляди, сколько вокруг красивых женщин.
— Лучше тебя здесь никого нет, Ция! — воскликнул Уча.
— Тише, Уча, услышат.
— Ну и пусть слышат, — сказал Уча и повторил: — Лучше тебя нет никого на свете, Ция. Никто не сравнится с тобой, Ция. Какая же ты красивая! — И, схватив ее за руку, увлек за собой в море.
Они поплыли мощно, согласно, красиво. Руки их равномерно взлетали над водой, и тела, словно торпеды, легко неслись вперед.
Море было спокойным, ярко-голубым, сияющим. Лучи заходящего солнца золотили его гладь.
— Вот оно, море твоего солнца, Ция, — восторженно сказал Уча, все еще находясь под впечатлением ослепительной красоты Цииного тела.
— Не моего, а нашего, Уча!
— Нашего солнца, — как эхо откликнулся Уча.
— Давай плыть долго, долго, Уча.
— До самого захода солнца.
— Но солнце сядет скоро, — засмеялась Ция. — Погляди, оно уже целует море, — протянула она руку к горизонту.
— Ничего, Ция. Мы к нему как раз поспеем. Не дадим солнцу утонуть в море, — засмеялся в ответ Уча.
— Не поспеем. Оно ускользнет от нас.
И действительно, солнце быстро опускалось в море.
— Подумаешь, скоро луна его сменит, поплаваем при луне.
Они плыли к солнцу, плыли, касаясь руками друг друга. Солнце позолотило их лица, плечи, руки.
— След солнца остался на море.
— Еще бы, это ведь солнечное море.
Диск солнца наполовину опустился в воду. Небо и море сделались одного цвета.
— Ты говорил мне, что и человек оставляет свой след на земле.
— Это не я говорил, я просто повторил тогда слова одного человека, — печально возразил Уча.
— Почему ты так говоришь?
— Потому что этого человека уже нет.
— Как это нет?
— Андро Гангия умер.
— Не может быть!
— Андро Гангия умер, но след его на земле остался.
Ция не переспрашивала его больше. Она понимала, что разговор этот причиняет Уче боль. Она была вся переполнена радостью встречи, этим морем, этим солнцем, своей любовью и близостью Учи. Они были одни в этом мире, в этом море, под этим солнцем. И Уча был ее опорой, защитником. Они быстро и легко плыли к заходящему солнцу, но оно было еще далеко.
Над морем виднелся лишь краешек солнца.
— Нет, мы уже не успеем, — засмеялась Ция. — Не удастся нам поймать солнце.
— Я уже поймал свое солнце, — ответил Уча.
И вот уже не стало солнца, оно целиком погрузилось в море. Но вода была по-прежнему пронизана его лучами; волосы, лица, глаза Учи и Ции тоже были пронизаны его лучами.
— Свое солнце? — будто не понимая, о чем речь, переспросила Ция. Она хотела, страстно хотела услышать еще и еще, что она и есть его солнце.
— Да, мое солнце, — подтвердил Уча и посмотрел на Цию: — Останься со мной, Ция. Не уезжай от меня.
— А разве я не с тобой, Уча?
— Навсегда останься со мной, Ция.
— Уча, Уча... — с укором сказала Ция. — А что же я скажу отцу с матерью?
— Так и скажи, вышла, мол, замуж. Ведь мы с тобой помолвлены вроде.
— Так и сказать? — не смогла скрыть радости Ция. — Они же с горя умрут.
— От этого еще никто не умирал.
— И что же я буду делать здесь, на стройке?
— На стройке ничего.
— А где же?
— Будешь работать на опытной станции. И учиться.
— Тебе, видно, не нравится неученое солнце.
— Но учиться ведь так здорово, Ция!
— Еще бы
