лети, проверь…»
Но это в крайнем случае и уж конечно, не пожар. Просто слова из детской присказки…
Подул ветер, принёс запах сирени, смыл приторный аромат яблок, и Эш быстро выкинул этот разговор из головы.
* * *
Утром Фрида долго приходила себя в прохладной ванне, а потом, как и в день бала, вместе с Мирой отправилась в покои леди Уайтхилл. Фрида не сомневалась, что там её ждёт рассерженная мать вместе со свадебным платьем и длинным списком приказов.
Платье и впрямь ждало. Белое, с яркими чёрными хризантемами, вышитыми по подолу и сеточке, символично закрывающей глубокое декольте. Фрида оценила сочетание жемчужин, белых и чёрных, оценила переход текстуры тканей — переливчатого атласа и более спокойного бархата. Ещё сильнее оценила отсутствие кринолина… Впрочем, у платья имелся жёсткий корсет, и Фрида его тоже оценила в должной мере. Сложно этого не сделать, когда почти не в состоянии дышать — а Фрида, когда на неё платье надели, дышала через раз. Потом немного приноровилась, но грудь всё равно вздымалась очень… соблазнительно. Герцог Виндзор будет в восторге.
Мать как будто не сердилась — она, скорее, выглядела задумчивой. Ни о каких приказах, требованиях и прочем речь пока не шла, и Фрида кинула пробный шар.
— Матушка, быть может, вы закажете мне ещё и траурное платье? На всякий случай, вдруг оно мне тоже быстро понадобится?
Ни о чём таком она, конечно, не думала. Герцог молод, к тому же, он друг императора и единственный официальный маг. Можно сказать, незаменим, пока ребёнок Фриды не подрастёт. Убивать его было бы… глупо. А сам он умирать как будто не собирался.
Однако леди Уайтхилл кивнула, наклоняясь к подолу и расправляя кружева.
— Уже заказала. Обязательно понадобится.
Фрида удивлённо вздёрнула брови и попыталась поймать взгляд матери, но леди так заинтересовалась подолом, что ничего не заметила.
Ещё было очень рано — едва ли час после рассвета — когда Фриду посадили в карету, напротив устроилась мать с фатой в руках (её надеть не успели) и всю дорогу до храма пристраивала её Фриде на причёску.
Фата была, как требовал обычай, взята в долг у женщины, которая прожила в браке долгие счастливые годы. Леди Уайтхилл, конечно, считала таковой себя, поэтому регулярно одалживала фату своим дочерям. Ну, как регулярно — уже третий раз, и на подходе Эвелина… Вопреки здравому смыслу, Фриду это рассмешило.
Она совершенно не волновалась. Может быть, второй раз замуж выходить уже не так страшно, а может, брак перестал быть для неё чем-то неизведанным, пугающим. Во всяком случае должного трепета уже не вызывал. Всё пройдёт своим чередом, она знала. Вот карета остановится у храма, вот из следующего за ними экипажа выйдет лорд Валентин, он же поможет ей выбраться. Нанятые матерью слуги будут бросать в Фриду цветы, а гости в это время — изнывать от духоты в храме. Потом отец поведёт её к алтарю, там уже будет ждать жених. Они встанут рядом, выслушают долгую проповедь, поучаствуют в паре танцев… Впрочем, нет, танцевать будут служители храма — вокруг новобрачных. Потом пройдёт обмен клятвами, поцелуй — и праздник где-нибудь… Может, у Виндзоров. Или праздника не будет, он, в конце концов, не обязателен.
— Матушка, я хотела бы поинтересоваться, — начала она, когда с фатой было закончено. — Вчера вы посылали за мной…
— Ах, дорогая, — отмахнулась леди Уайтхилл, — пришлёшь мне новую коллекцию стеклянных котят из Конфедерации во время своего свадебного путешествия.
Фрида моргнула.
— Матушка, я не уверена, что у меня будет свадебное путешествие. Герцог…
— Будет, — неожиданно зло рявкнула леди. — У тебя. Всё. Будет.
— Да, матушка, — выдохнула Фрида.
Остаток дороги прошёл в молчании.
Но стоило карете остановиться, Фрида закрыла глаза и с усмешкой подумала, что дальнейший путь могла бы проделать и зажмурившись, опираясь только на руку отца — настолько всё уже знакомо. А потом, осторожно отодвинув тюль, она выглянула в окно и опешила.
Это наверняка был самый маленький, самый бедный храм в столице и окрестностях. Да, рядом возвышался прекрасный лес, а с другой стороны мерцало росой поле, но Фрида смотрела на толпящихся у храма вперемешку слуг, лордов, леди, каких-то людей с фотоаппаратами — наверное, журналистов… И пыталась убедить себя, что это не сон.
Кареты, между прочим, ставить было уже некуда — подъезда не было, специального места для них — тоже, и все экипажи гостей выстроились гуськом на просёлочной дороге. Впереди, у самых дверей храма всё-таки стояла карета, огромная, с золотыми гербами, и дюжиной коней. Люди от них шарахались, но кони всё равно то и дело взбрыкивали. Давка там наверняка была грандиозная, а уж когда прошёл слух, что невеста прибыла…
«Интересно, он долго это место искал?» — подумала Фрида, уже не скрываясь глядя, как пробирается к её карете лорд Валентин.
Один раз она отважилась глянуть на мать — и больше этого не делала. Даже в сумраке кареты было видно, что лицо леди Уайтхилл идёт красными пятнами, а руки так сжимают букет невесты, что скоро Фриде нечего будет нести.
Но вот лорд Валентин пробрался к дверце, открыл, толпа у дверей храма подалась вперёд, кого-то бросили под копыта, лошади заржали, тройка передних взвилась на дыбы… Кони в ответ заволновались все, включая тех, что везли невесту — карета Фриды дёрнулась, а сама невеста упала отчиму на руки — благо тот успел подхватить. И так и понёс её сквозь людскую суматоху — Фрида только букет поймала, который мать ей из кареты выкинула.
— Дочь, — выдохнул Фриде на ухо лорд Валентин, но Фрида покачала головой.
— Даже ничего не говорите, отец.
Худо-бедно перед ними расступались — длиннющая фата реяла на ветру, как белый флаг сдачи. Валентин занёс Фриду в храм — внутри тот смотрелся ещё хуже, чем снаружи, одни разбитые окна чего стоили — поставил на ноги… И тут стало ясно, что проход между скамьями слишком узкий для того, чтобы идти по нему вдвоём. Фрида в который уже раз возвела глаза к синеющему сквозь дыры в потолке небу и посторонилась, держа отчима за руку. К алтарю лорд Валентин в итоге пошёл первый, Фрида за ним, и гул голосов становился всё громче…
Многочисленные гости со стороны невесты на скамьи не поместились, им и журналистам пришлось стоять, вспышки фотоаппаратов не прекращались, и всё это вместе с музыкой на откровенно расстроенных инструментах убедило Фриду, что свадьба всё-таки символична. Говорят же, что выходить замуж в четверг — к гробам. И Фрида уже
