в зал, а невеста проспит брачную ночь в одиночестве. Все с хохотом направились к двери.
Глядя на выражение лица сестры, Ричард тоже не мог не рассмеяться. Было ли это встревоженное возмущение, или же возмущенная тревога, но ему подумалось, что если бы взгляды могли убивать, он уже валялся бы на полу. Раймунд упирался, и Ричард многозначительно подмигнул ему. Граф явно понял намек и последовал за королем к двери. Остальные уже толпой спускались по лестнице, Андре поторопил отстающих, попросив расчистить дорогу, а то его вот-вот стошнит. Но дойдя до двери, Ричард вдруг остановился.
– Погодите, а что если они вернутся? Мы-то знаем, французам нельзя доверять. Лучше нам оставить тут стражника. Милорд граф, не побудешь ли ты здесь, чтобы оберегать тело моей сестры от всяческих покушений?
– Уверен, я сумею справиться, монсеньор, – заверил тулузец, и прежде, чем столпившиеся на лестнице гости успели что-либо возразить, Ричард втолкнул Раймунда внутрь, а сам вернулся на лестницу.
Раймунд живо захлопнул дверь и задвинул засов, оборвав все протесты – гости поняли, что попались на удочку.
– Наконец-то одни, – произнес граф, и Джоанна кивнула в ответ, разрываясь между весельем и раздражением.
– Я готова была придушить Ричарда, – сказала она. – На мгновение мне показалось, что он всерьез!
– Это было неважно, любимая. Я бы не позволил увести себя из этой опочивальни, даже если бы мне к горлу приставили нож. – Раймунд оглянулся и указал на позолоченный графин на столе. – Не желаешь немного вина?
Джоанна отказалась, и он подошел к кровати.
– Я так и надеялся, что ты откажешься. А теперь я покажу тебе, как быстро мужчина может избавиться от одежды, когда у него есть важная причина.
Джоанна села в постели, не волнуясь больше о том, что может соскользнуть простыня.
– На этом месте благонравной и скромной молодой женщине следует покраснеть и покорно потупить взор, поскольку ее учили, что не подобает смотреть на мужскую наготу. Увы, не так уж я благонравна, и совсем не скромна, да и покорна только от случая к случаю.
– Я буду иметь это в виду, – ответил он со смехом, приглушенным стягиваемой через голову туникой. Шоссы и сапоги уже валялись на полу, и вскоре за ними последовала льняная рубаха. Джоанна знала, что этим летом муж отпраздновал сороковой день рождения, но его тело сохранило юношескую стройность, и она подумала – либо он очень много двигается, либо принадлежит к тем счастливцам, которым незачем волноваться о весе. Кожа была смуглой и гладкой, не испорченной боевыми ранениями, которыми с гордостью похваляются многие мужчины. Только на внешней стороне правого бедра виднелся тонкий белый шрам. Ей безумно хотелось коснуться его, провести осторожно пальцами, но она забыла про шрам как только брэ скользнули по бедрам вниз.
Джоанна распахнула глаза:
– О Боже!
Он ухмыльнулся, бросив взгляд вниз:
– И я еще не видел тебя обнаженной. Но Люку для вдохновения нужно совсем немного, он всегда готов действовать.
Джоанна удивлено рассмеялась:
– Ты называешь его по имени?
– Почему бы и нет? Самые интимные отношения связывают мужчину и его член. Не только потому, что он постоянно заставляет нас грешить, но и потому, что большинство женщин уверены, что мы только им и думаем. Полное имя Люка – Люцифер, это потому что он пытается ввергнуть меня в ад с тех самых пор, как я был нескладным парнишкой лет тринадцати.
Тут он оказался рядом с ней в постели и оборвал смех женщины, припав к ее устам. Это был не первый их поцелуй: после приезда в Руан у них нашлось несколько возможностей для уединения. Но вскоре Джоанна поняла, что те быстрые поцелуи украдкой не могли и сравниться с этими. Их тела переплелись, ее груди прижимались к его груди, бедром она ощущала его твердеющую плоть.
К тому времени как разомкнулись объятья, оба едва дышали.
– Люк, встречай свою новую госпожу, – промурлыкал граф. – Видишь, он полностью подчиняется, неспособный противиться твоей власти, миледи. Будь к нему милосердна.
Джоанна опять рассмеялась – забавно, что в такой момент он цитирует трубадуров.
– Похоже, замужество за тобой, Раймунд де Сен-Жиль, доставит мне удовольствие, – заметила она.
– Еще бы. – Он стал целовать ее шею, спускаясь ниже, к груди. – Три года – долгий срок ожидания, любимая. Мне сложно будет не прийти слишком быстро к последней черте, но тебе не следует обижаться. Пусть этот первый раз будет мой, зато второй, обещаю, станет только твоим.
Джоанна не была уверена, что понимает, о чем он; ее слишком занимало то, чем занимались его губы и руки, чтобы уделять должное внимание словам. Она без стеснения возвращала ему поцелуи и ласки, ведь теперь они не любовники вне закона, а муж и жена, и вскоре оказалась под ним, обняв супруга так крепко, что на плечах у него оставались отметины ногтей. Джоанна чувствовала только лихорадочный жар и жажду своего тела, и даже не осознавала, что выкрикивает его имя.
Раймунд знал, что она готова принять его, но медлил, продолжая нежную пытку, пока не кончились силы терпеть. Вздрогнув, она охнула при первом его ударе.
– Не шевелись, любимая, подожди… – шепнул он.
Убедившись, что Люк покорен его воле, он начал неторопливые движения, не сводя с нее глаз, поскольку любил наблюдать, как женщина поддается страсти, и сожалел, что столь многие из них отказывает себе в этом удовольствии, считая это грехом, за который им предстоит гореть в аду. По мере того как его толчки становились быстрее и глубже, Джоанна стонала, голова ее металась по подушке из стороны в сторону. Он снова поцеловал ее, припав горячими устами, и когда она содрогнулась под ним, Раймунд перестал сдерживаться, отдавшись исключительно ощущениям своего тела, пока тоже не вскрикнул и не упал на нее.
На несколько мгновений они застыли, никто не хотел нарушать единение. Когда наконец он приподнялся и вышел, она почувствовала себя обездоленной. Облокотившись на локоть, Джоанна протянула руку и нежно провела пальцем по его губам.
– О, Раймунд… – Больше слов у нее не было, да они и не требовались.
Он вложил себе в рот ее палец и нежно
