задумчив и зол,
С рожей кривой и отечной,
Мимо, как призрак, прошел.
Посох заточен, а шаг-то! —
Ноги — враскачку, вразброд.
Он ковыляет по тракту.
Он до жилья не дойдет.
Чуть развиднелось, и кто-то
Ставит в окошке свечу,
«Братцы, откройте ворота! —
Глотку срывая, кричу, —
Или уже мы не люди,
Чтобы и дальше так жить?
Так друг от друга и будем
Рожу во тьму воротить?
Русь православная, где ты?
Эй, отзовись, кто живой!»
Пусто. Темно. Нет ответа.
Нету свечи никакой.
Только поземка навстречу,
Только всю ночь напролет,
Ветхие кровли калеча,
Ветер солому сечет.
Люди в ненастную пору
В пьяном угаре глухом
Только безумца и вора
Ждут на пороге своем.
Спят земляки и не знают,
Сладко храпя на печи,
Как я один пропадаю
В черной холодной ночи…
1994
«Конь мой околел. Я в телегу впрягся…»
Конь мой околел. Я в телегу впрягся.
Я тащу свой воз из последних сил.
Небо — серый холст, туча — словно клякса,
И дремучий лес черен и уныл.
У реки — озноб, ледяная одурь,
И вдали, в ночи, бубнами звеня,
Девки под луной водят хороводы,
И горит костер. И зовут меня!
«Эй, сюда, скорей, молодой, кудрявый,
Эх, силен ты, смел да в трудах упрям,
Нам с тобой гулять по нутру, по нраву,
Эх, тяжел твой воз, брось его к чертям!»
Холод, как кинжал, мне щекочет горло,
Долог, труден путь. Я, как пес, продрог.
Я спешу к своим, там работы прорва,
Девкам у костра — свой черед и срок.
Я б с любой из них загулял на пару,
Я бы их сто лет на руках носил!
Я от них бегом, без оглядки шпарю,
Я тащу свой воз из последних сил…
2009
«Эй, земляк, слышишь…»
Эй, земляк, слышишь,
Не ходи к нам.
Всех из нас выше,
Всех главней Хам.
Ты в обход шел бы,
Здесь расклад крут.
Ни за что по лбу
Просто так бьют.
Блеют, ржут, воют,
Вбить хотят в гроб.
Будь готов к бою.
Тренируй лоб.
Эх, смурной, хмурый
В слободе люд.
Ой, с тебя шкуру
Рвать хотят. Рвут.
Заросли шерстью
Все подряд, сплошь.
Ох, разит смертью
От хмельных рож.
Белый свет, падла,
На тебя зол.
Возле лба палка,
У виска ствол.
Нет вперед ходу,
Есть сигнал «Стоп».
Не мути воду,
Применяй лоб.
Не чеши репу —
Ад и есть ад.
Если лоб крепок,
Будешь жить, брат.
Смейся, жуй гренку
И хлебай сок,
Если лбом стенку
Проломить смог.
Ветер злой, встречный,
Валит с ног, черт.
Будет кайф вечный,
Если лоб тверд.
А целы стены,
То на кой ляд,
За каким хреном
Ты живешь, брат?
Улыбнись, олух,
И забудь грусть.
Над башкой обух
Просвистит пусть.
Пусть топор точит
На тебя Хам.
Твой кочан прочен
И хребет прям.
Ты упал в лужу,
И дела — дрянь.
Веселей, ну же,
Встань, браток, встань.
Если лбом в стены
Нету сил бить,
За каким хреном
На земле жить?
1994
«Мы гуляли, мы плясали…»
Мы гуляли, мы плясали,
Сладко ели, крепко спали.
Мы глаза протерли утром, и опять — пляши, гуляй!
И за тридевять земель я
Добывать хмельное зелье
Снарядился, вдаль пошел, в дремучий край.
Снег да снег, да степь, да вьюга,
Ни товарища, ни друга,
Лишь сугробы да овраги. Где дорога, где проход?
В этот холод, в эту стужу
Было плохо, станет хуже,
Если знаешь, что тебя никто не ждет.
Я иду с добычей важной.
Я здоровый, я отважный.
Здесь ямщик замерз однажды от товарищей вдали.
Он их звал — они гуляли,
Сладко ели, крепко спали,
И забыли про него, и спать легли…
Смерть под носом прошуршала,
Промелькнула и отстала.
Вижу свет впотьмах, дорогу, слышу крики: «Эй, сюда!»
Вот снежками мне сигналят,
И дрожит на соснах наледь,
И сосулька, вон, на елке, как звезда.
Петька, пьяный, еле дышит,
Но с гармошкой влез на крышу,
Бьет кувалдой об кувалду, словно в колокол звонит.
Он кричит мне, черт хрипатый:
«Где ты там, держись, не падай!
Ты услышь нас, ты не брошен, не забыт!»
Ни коня со мной, ни плетки,
Я к ребятам рву подметки.
Ох, не зря вы драли глотки, задыхаясь, как в бреду!
Я вразвалку по оврагу
Ковыляю, я не лягу.
Я вас слышу. Я живой. И я дойду…
2001
«В жилах кровь леденеет и стынет…»
В жилах кровь леденеет и стынет,
И гудит, как с похмелья, башка:
Комиссар, полюбивший графиню,
Был расстрелян в застенках ЧК.
Мы плетемся под черною тучей.
Мы о нем будем память
