Он насмехался надо мной, а у меня только одна мысль билась – где этот чертов крест сейчас? Я решил не обострять отношения, надеясь, что он все-таки мне доверится. Он в подробностях рассказывал о своем бегстве за Урал, беспробудном пьянстве, каялся, что даже свою сожительницу как-то избил. А потом его в этой глуши, где он жил, нашел сын.
– Вы знаете, чей он отец?
– Нет, откуда? Да и зачем бы мне его имя? Не пойду же я грабить человека?! А что, известная личность?
– Георгий Фандо.
– Теперь ясно, почему вы так активно роете, господин майор. Нужен виновный… Проплачено…
– Не меряйте всех по себе, Громов. Что было дальше?
– Роман расчувствовался… Знаете, чуть не плакал, свадебную фотографию Софьи и Ильи из кармана достал – с собой носил, представляете! А потом признался, что пишет подробные мемуары. С самой юности начал, с той истории с Зуличем. «Тебе в моих повестях главная роль предателя досталась, Паша. Это ты донос на Илью настрочил… А потом колесо закрутилось, дело-то интересное вырисовывалось, на новые погоны. Начальство сказало „фас“. Я – что? Винтик…» – продолжал издеваться он надо мной. А я сам живу с этой виной, дня не прошло, чтобы не вспомнил!
Мы сидели за кухонным столом, он, говоря о мемуарах, все время кивал в сторону лестницы в мансарду. Я догадался, что все его записки там.
Я рванул наверх, чтобы забрать бумаги: у меня с Ляной очень хорошие отношения, можно сказать, она самый дорогой мне человек – внучка Софьи. Я представил, что будет, если она узнает…
– Почему вы были уверены, что ей неизвестно о вашей роли в судьбе деда?
– Когда-то мы договорились с Верой, что она ничего не расскажет дочери. Она согласилась молчать, потому что я спас Ляне жизнь, когда та тонула в озере. Маленькая была, такая непоседа… С берега сорвалась. Я же вам уже рассказал об этом…
– Юдин не пытался вас остановить?
– Нет. Он крикнул мне: «Не сорвись с лестницы, бедолага!» – и засмеялся. Я подбежал к столу в мансарде – стопка тетрадей, папки, пачка фотографий… И тут услышал голос Юдина – он звал на помощь!
Он стоял у лестницы и держался за перила. Я увидел, что ему плохо: дышал он с трудом и был бледен. Честно говоря, я растерялся. Усадил на диван, спросил про лекарства. Оказалось, в доме нет никакой аптечки! Я побежал к себе. Когда вернулся, Роман был уже возле дома – сам спустился с крыльца. Я видел, что ему лучше, но таблетку валидола, которую я принес, он взял. А потом вдруг насмешливо выдал: «Не дождешься!»
Дальше я уже себя не контролировал. Я ударил его, он упал… В общем, я его избил! Он лежал на земле и смеялся… «А крест принадлежит Бадони! Запомни, Паша! Наследница – Ляна. Ей он и доста…» – он не договорил и умер. Вы подумайте, всего-то неоконченный глагол, а смысл фразы непонятен! Уже достался или только достанется? Два варианта, и оба возможны.
Я понимал, что Ляна может приехать в любой момент: Юдин говорил, она навещает его часто. Мне нужно было успеть забрать чертовы мемуары и уплыть на лодке. Как будто меня тут и не было. Уже надвигалась гроза, но это, скорее, порадовало: дождь смоет все следы.
Решив, что другой возможности обыскать дом у меня не будет, я начал с мансарды. Забрал исписанные тетради, спустился вниз. Обошел все! Потом вынул фотографию Софьи и Ильи из кармана куртки Юдина, по периметру осмотрел весь дом. Вдруг какие-то следы найдутся. Крест я так и не нашел! Не было его и под крыльцом.
Тогда я, захватив свои инструменты, отправился на дачу Юдиных. Коттедж построен на отшибе, за плотной стеной сосен. Идеальное место для того, чтобы спрятаться. Или что-то спрятать. Я был там и восемь лет назад, но тогда, зайдя внутрь, сразу понял, что тут очень давно никого не было.
Я чуть не заблудился в лесу: Юдин разобрал деревянный настил, который вел к дому. Инструменты не понадобились: на козырьке крыши крыльца я нашел ключ. Сам прячу свой в такой же желобок. Я перерыл все комнаты, в одном месте даже поднял половые доски – показалось, что там мог быть тайник. В диване нашел старые газеты – на кой он их хранил? То, что Юдин был здесь совсем недавно, понял сразу: в мойке валялось окровавленное полотенце, видимо, он поранился. По логике выходило, что крест он отсюда забрал и, что очень вероятно, отдал его законной наследнице – Ляне. Поэтому и смеялся надо мной…
– Тетради у вас?
– Забрал домой. – Громов опустил голову. – Хотел узнать, что там понаписал Юдин и как ему удалось так ловко состряпать обвинение.
– Узнали?
– Да! Все вранье, с самого начала. Я у Юдина главный злодей! А он… просто выполнял свой долг! – В голосе Павла Андреевича звучало отчаяние.
– Записи и документы дела уничтожили?
– Нет. То есть не совсем… А вам зачем это все сейчас ворошить?! Ничего не вернуть! Ни-че-го! Неумная выходка подростка – мне было пятнадцать! Глупый донос… Я даже представить не мог, что разрушу столько жизней!
– А чего же вы добивались?
– Я тогда думал, что Юдин покажет бумажку Софье, она поймет, с кем судьбу связала. Мысли не было, что тот сразу дело заведет.
– Лукавите, Громов!
– Нет!!!
Я при этих словах ощутила вдруг пробежавший по спине привычный холодок, тут же остановила запись и посмотрела на Георга.
– Он не обманывает, поверь, – тихо произнесла я. – Не переживай. Сделай скидку на то время. – Я накрыла ладонью его руку, но он никак не отреагировал на мой жест и нажал кнопку воспроизведения записи.
В динамике вновь послышался голос Сотника:
– …Хорошо. Вернемся к ценной вещи. Крест вы не обнаружили, дальше…
– Теперь я точно был уверен, что искать нужно у Ляны. В дачном доме я обшарил каждый уголок. Да и возвращаться туда было опасно: Ляна могла приехать в любой момент. Я вернулся к себе, сел в лодку и уплыл на тот
