Тесно стоящие столики чайной почти все были заняты посетителями. Мила переводила взгляд с одного серого капюшона на другой. Гарик с досадой охнул.
— Н-да уж, кажется, нам придется заглядывать под каждый стол в поисках пары коричневых ботинок.
— Э-э-э-э… — промычала Мила; ее взгляд непроизвольно остановился на одном из капюшонов. — Думаю, не придется.
— Что ты хочешь… — озадаченно начал он, но, не дав ему договорить, она подняла руку и указала на человека, сидящего за третьим столиком от окна.
— Это он, — сказала она. — Профессор Безродный.
— Ты видишь его? — недоверчивым шепотом спросил Гарик.
Озадаченная не меньше его, Мила кивнула. Так оно и было — за тем столиком, на который только что указала Мила, сидел человек, чей капюшон казался Миле прозрачным. Она видела его лицо, и это был не кто иной, как Гурий Безродный.
Гарик посмотрел на Милу внимательным взглядом, словно пытаясь понять, не шутит ли она, потом развернулся и решительно направился к третьему столику от окна. Мила неуверенно пошла следом.
Поравнявшись с нужным столиком, Гарик еще раз с сомнением взглянул на Милу. Человек за столиком тем временем поднял голову в капюшоне. Гарик повернулся к нему и прямо спросил:
— Профессор Безродный?
Мила видела, как серо-зеленые глаза тронула улыбка.
— Гарик, — произнес знакомый голос; профессор повернул голову, посмотрел на Милу, кивнул, видимо, догадавшись, что это она, и встал из-за стола. — Поздравляю, вы выиграли второе испытание.
* * *
Уже на улице, когда они втроем вышли из чайной, профессор Безродный спросил:
— И как же вы меня узнали?
Гарик неуверенно посмотрел на Милу, и она поспешила ответить:
— Гарик рассмотрел ваши ботинки, профессор. Еще в баре «Проходной двор». А потом заметил их, перед тем, как вы зашли в чайную.
Гурий Безродный улыбнулся.
— Как же я упустил из виду, что меня могут выдать мои ботинки? — пожурил себя он. — Не могу не похвалить тебя за смекалку, Гарик. Вот уж поистине — все гениальное просто.
— Спасибо, профессор, — ответил Гарик.
Он снова покосился на Милу, но она едва обратила на это внимание. В этот самый момент она заметила… голубей. Их было много: сизых, что-то важно воркующих — они слетались прямо к ней, Гарику и профессору Безродному и, казалось, шли следом за ними.
— Э-э-э… Гарик, — останавливаясь, позвала Мила.
— Что? — спросил он.
Заметив, что Мила остановилась, то же сделали и он, и профессор Безродный. Мила молча указала рукой на птиц, которые образовали вокруг нее, Гарика и профессора замкнутый круг.
— Эти птицы ведут себя странно, — произнес профессор.
Гарик нахмурился, словно пытался что-то припомнить или сопоставить в уме.
— Помнишь, ты что-то говорил Капустину насчет почтовых голубей? — спросила Мила.
— Но… я, вроде как, шутил, — отозвался Гарик; он нахмурился еще сильнее и добавил: — А Фреди сказал, что Сергей куда-то пропал…
— После того, как зашел в аптеку, — добавила Мила.
— О чем вы говорите? — Профессор с тревогой смотрел на них, внимательно вглядываясь в их капюшоны, и конечно же не мог увидеть, какие эмоции сейчас отражаются на их лицах.
Мила подняла глаза на Гарика.
— Капустин действительно очень силен в зоочарах, — сказала она, перевела взгляд на профессора, потом посмотрела по сторонам. — Эти голуби… Посмотрите вокруг — на улице больше нет голубей, только те, что возле нас.
Гурий Безродный окинул взглядом улицу и, убедившись в словах Милы, нахмурился. Голуби продолжали ходить вокруг них кругами. В их ворковании слышалось беспокойство, которое невольно передавалось троим людям, удостоенным столь необычного внимания птиц. Сквозь прозрачную для нее ткань капюшона, скрывающего лицо Гарика, Мила видела, как расширились его глаза.
— Похоже на знак.
Мила кивнула.
— Профессор, — обратился Гарик к учителю, — кажется, у Капустина серьезные неприятности. Мы с Милой думаем, что это его голуби. И, похоже, это была единственная возможность позвать на помощь. А если он зовет на помощь, то…
Профессор быстро закивал.
— То у него действительно серьезные проблемы и он не может их решить сам, — закончил он вместо Гарика. — Где, говорите, он пропал?
Мила с Гариком переглянулись и в два голоса воскликнули:
— Аптека!
— Готов биться об заклад, что он оттуда не выходил, — добавил Гарик.
Гурий Безродный кивнул.
— Ну раз уж я сейчас нахожусь в некотором роде внутри испытания, то, думаю, это не будет расценено как помощь со стороны.
* * *
На дверях аптеки висела вывеска «Закрыто». Рядом, на оконном стекле, Мила заметила еще одну табличку: «Работаем без перерыва на обед и выходных».
— Как-то слишком неожиданно им приспичило закрыться, — сказал Гарик. — Подозрительно, по-моему.
— По-моему, тоже, — отозвался профессор Безродный.
Он оглянулся по сторонам и попросил:
— Прикройте меня.
Мила и Гарик загородили фигуру профессора от потока прохожих, движущегося мимо аптеки.
— Проникновение со взломом, профессор? — с иронией спросил Гарик.
— Апертус! — послышался тихий голос учителя боевой магии за их спинами.
Мила с Гариком обернулись — дверь в аптеку была приоткрыта.
— О чем вы, молодой человек? — не менее иронично ответил Гарику Гурий Безродный. — Первое правило торговли: «Клиент всегда прав», а я потенциальный клиент и я в своем праве. — Он небрежно махнул рукой в сторону оконного стекла: — У них написано «Работаем без перерыва на обед», а второй закон торговли гласит: «Все, что продавец обещает, он обязан выполнять». Что из этого следует? Только то, что у нас есть все основания войти, даже если дверь приходится открывать самим. Лично я не возражаю против самообслуживания. Держитесь у меня за спиной и смотрите в оба.
С этими словами Гурий Безродный толкнул дверь внутрь и вошел в аптеку.
В помещении было пусто. Окошко прилавка в высокой, до потолка, витрине опущено. За витринами, где на полках рядами были выставлены маленькие и большие пузырьки с самыми разнообразными средствами, — никого. Однако сквозь все эти стеклянные полки Мила увидела приоткрытую дверь, ведущую, по-видимому, на склад аптеки.
— Что ж, — задумчиво произнес профессор, — войти в аптеку — это одно, а вот влезть на склад… Если Сергея здесь нет, то за такое по голове не погладят. Как по мне, лучше нарушить правила и рискнуть получить взыскание, чем рисковать жизнью другого человека. Согласны?
