Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
тем лучше. Так было, так есть. Так будет.
«Глупость или измена?»
Участие России в Первой мировой войне с самого начала как-то не задалось. Гибель бо́льшей части Второй армии генерала Самсонова в Восточной Пруссии была «первой ласточкой»; затем «Великое отступление» 1915 года на фоне нарастающего «снарядного голода», замена дельного великого князя Николая Николаевича на посту главнокомандующего совершенно для этой должности непригодным императором Николаем II, «министерская чехарда» (за два с половиной года войны в России сменились четыре председателя Совета министров, шесть министров внутренних дел, по четыре военных министра, министра юстиции и министра земледелия) – все это требовало объяснения. От патриотического подъема, охватившего российское общество летом 1914-го, мало что осталось. Лидер кадетов Милюков сформулировал: «Что это, глупость или измена?»
Об измене шептались в окопах, открыто говорили в очередях и гостиных, на измену прозрачно намекали газеты. Дело полковника Мясоедова, выполнявшего не вполне понятные функции при одном из армейских штабов на Северо-Западном фронте и обвиненного весной 1915-го в шпионаже, равно́ как и другие шпионские скандалы, убедили общество в том, что измена свила прочное гнездо в армии; фигура Распутина и немецкое происхождение императрицы породили уверенность в том, что изменники окружают императора. Сегодня очевидно, что Мясоедов не был предателем, что Распутин был противником войны с Германией по убеждениям, а не за деньги германского Генштаба, а Александра Федоровна и вовсе придерживалась вполне патриотических настроений, но в разгар боев страна жаждала показательных расправ. На роль «козла отпущения» был назначен военный министр, генерал от кавалерии Владимир Сухомлинов.
«Говорят, что один член Совета министров, услышав, что на этот раз Государственная дума собирается говорить об измене, взволнованно вскрикнул: «Я, быть может, дурак, но я не изменник». Господа, предшественник этого министра был несомненно умным министром, так же как предшественник министра иностранных дел был честным человеком. Но их теперь ведь нет в составе кабинета. Так разве же не все равно для практического результата, имеем ли мы в данном случае дело с глупостью или с изменою?»
П. Н. Милюков, речь на заседании Государственной думы 1 ноября 1916 года
Козел от кавалерии
Служебный путь Сухомлинова от корнета до генерала от кавалерии – пример блестящей военной карьеры. Окончил Академию Генштаба по первому разряду, отважно («Георгий» 4-й степени и Золотое оружие) повоевал на Балканах, служил под началом у Куропаткина и Драгомирова, преподавал тактику великим князьям, командовал гвардейским полком, потом кавалерийской дивизией, в тревожные годы Первой русской революции был командующим Киевским военным округом и генерал-губернатором. Его назначение на пост военного министра в 1909 году после недолгого пребывания в должности начальника Генерального штаба выглядело вполне закономерным.
Единственное пятно на мундире (которое, впрочем, по тем временам вполне могло погубить карьеру) Владимира Александровича было оставлено шумным бракоразводным процессом женщины, на которой он позже женился. Муж Екатерины Бутович, урожденной Гошкевич, богатый помещик, категорически не хотел разводиться. Процедура заняла несколько лет и сопровождалась подробностями, немало повредившими репутации тогда еще генерал-губернатора. Женитьба осложняла жизнь военного министра не на шутку: мужа «разведенки» не принимали «в свете», по столице ползли слухи о многотысячных тратах «министерши» (Екатерина Викторовна, начинавшая свою взрослую жизнь с 25-рублевого жалованья, и впрямь любила шик) и ее сомнительных знакомствах.
Сегодня, с высоты прошедших ста с лишним лет, можно «без гнева и пристрастия» сказать, что Сухомлинов немало сделал на своем посту для подготовки к войне. При нем активно шло формирование новых корпусов и обучение резервистов, внедрялись технические новинки (пулеметы, автомобили, авиация), была усилена разведка и создана контрразведка. Наверное, кто-то на его месте мог бы сделать больше, но утверждать, что он не готовил армию к предстоящим сражениям, – значит сильно погрешить против истины. Однако дела пошли так скверно, что это уже не имело значения. Под давлением окружения (и особенно ненавидевшего министра Николая Николаевича) в июне 1915-го император уволил Сухомлинова от должности.
«Владимир Александрович, после долгого раздумывания я пришел к заключению, что интересы России и армии требуют вашего ухода в настоящую минуту. Имев сейчас разговор с вел. князем Николаем Николаевичем, я окончательно убедился в этом. Пишу сам, чтобы вы от меня первого узнали… Столько лет проработали мы вместе, и никогда недоразумений у нас не было. Благодарю вас сердечно за вашу работу и за те силы, которые вы положили на пользу и устройство родной армии. Беспристрастная история вынесет свой приговор, более снисходительный, нежели осуждение современников…»
Николай II Сухомлинову, 12 июня 1915 года
Дело Мясоедова, тесно общавшегося с четой Сухомлиновых и повешенного в марте 1915 года, а также другие сомнительные связи, но главное – тяжелая обстановка на фронте и нарастающее недовольство в тылу весьма осложняли положение бывшего министра. Число его высокопоставленных противников заметно перевешивало число заступников. В марте 1916-го его вывели из Государственного совета и уволили с военной службы, через месяц отставной генерал был арестован и полгода провел в Петропавловке, а затем был переведен под домашний арест. 1 марта 17-го его вновь отправили в тюрьму.
«При выходе Сухомлинова толпа кричала: «Изменник! Продал родину», хотела сорвать с него погоны. Сухомлинов, бледный как полотно и трясущийся, поднял руки, стал клясться, что он невинен, спрашивал, почему Россия недовольна им, ведь он к началу войны выставил четыре с половиной миллиона войск, что он был во главе военного ведомства и все было благополучно. После этой своей речи он был посажен в автомобиль и доставлен в Государственную думу. Прапорщик 171-го пехотного запасного полка Роман Лукич Чиркунов».
«Судьи сели, и раскрылись книги»
Нередко решение судить бывшего министра приписывают лично Керенскому. Популярность премьера сильно страдала от выступления генерала Корнилова в начале августа – ему не удавалось убедить общественное мнение в том, что он не был заодно с мятежным главнокомандующим, что не планировал установление собственной диктатуры. Открытый процесс над «главным виновником неудач на фронте» должен был отвлечь публику от обсуждения действий главы Временного правительства. Однако это мнение, судя по всему, беспочвенно: решение о начале суда было принято еще до того, как Корнилов открыто выступил за «наведение порядка». Скорее можно говорить о стремлении правительства переключить внимание населения с неблагополучного течения войны. Предполагалось, что желающих побывать на процессе не сможет вместить зал Петроградского окружного суда, поэтому решено было перенести процесс в просторный концертный зал Дома армии и флота на углу Литейного проспекта и Кирочной улицы.
Владимир
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 87
