— Справка только что поступила по компьютеру, — сообщил Ли. — Мы, разумеется, проверим, но, похоже, это действительно она. Она приезжала в Новый Орлеан, чтобы ознакомиться с местными возможностями организации туристских маршрутов. В офисе ждали ее возвращения, но она не появилась. Данные совпадают — рост пять футов семь дюймов, вес сто тридцать фунтов, блондинка. Мы сейчас ждем ответа от стоматолога, но, ручаюсь репутацией, он будет положительным.
Марк утвердительно кивал, глядя на прижизненную фотографию женщины. Очень хорошенькая, холеная и утонченная.
— На ужин ела рыбу… — сообщил Ли.
Марк вопросительно взглянул на патологоанатома.
— …которую готовят, насколько мне по крайней мере известно, только в двух местах, — продолжил тот.
— Ты знаток. Где?
— В «Дивинити», на Чарлз-стрит, и в «Эйбелоне», рядом с Бурбон-стрит.
— Сейчас проверим. Можно от тебя позвонить?
— Пожалуйста.
— На работу мисс Трейнор уже сообщили, полагаю?
Ли кивнул.
Нажимая кнопки на телефонном аппарате, Марк продолжал читать заключение. Потом взглянул на часы.
— В Лос-Анджелесе сейчас полдень?
— Да.
Трубку сняла девушка, говорившая с придыханием. Марк представился, выразил соболезнования, а потом попросил о помощи:
— Вы можете мне рассказать, что она делала в Новом Орлеане, с кем встречалась?
— Там должен был быть один джентльмен. Он, знаете ли, такой обаятельный. Он сказал мне, чтобы мы не волновались, когда я позвонила в первый раз… Ну когда мы впервые заподозрили, что Элли пропала.
— Кто он?
— Наша компания уже имела с ним дело и прежде, но на этот раз Элли планировала послать к нему большую группу туристов.
— Вы не могли бы сообщить мне его имя?
— Жак Морэ.
Марк вскинул глаза на Ли, поблагодарил девушку и повесил трубку.
В течение нескольких секунд Хэрри Дюваль и Джон Марсел пристально изучали друг друга.
— Не смотрите на меня так. Я этого не делал! — твердо сказал Хэрри.
— Ну и я этого не делал, — так же твердо заявил Джон. — Я любил ее. Вы это знаете.
— А мне она приносила кучу денег, — напомнил Хэрри Дюваль.
— Но этому пришел бы конец, если бы она вышла за меня замуж.
— Говорю вам, я этого не делал, — повторил Хэрри. — И улики пока еще очень сильно свидетельствуют против вас, а не против меня. А вообще-то у нее в прошлом черт знает сколько всего было. Она ведь до самого последнего дня встречалась и с другими. Вы же не были настолько наивны, чтобы полагать, что она отвергла всех остальных в тот самый момент, когда увидела вас?
— Я не был наивен ни в малейшей степени. Я просто влюбился в нее. Мне было плевать на ее прошлое. И я готов биться об заклад, что Джину убили только потому, что она хотела начать новую жизнь со мной. Кому-то очень не хотелось ее отпускать.
Хэрри Дюваль решительно затряс головой, глядя в стакан кампари, налитый ему барменом. Медленно подняв его, он проглотил содержимое и, глядя на сцену, скорчил гримасу. Джон тоже взглянул на сцену, где танцевала Дженнифер. Она была далеко не так совершенна, как другие девушки, но мужчинам, сидевшим в переднем ряду, это, похоже, было все равно.
— Я ее не убивал. Вы ее тоже не убивали. Жак? — Хэрри снова покачал головой. — Не вижу Жака в роли убийцы. Он слишком корыстен, с него сталось бы шантажировать ее, но убить… Наверное, Джина еще с кем-нибудь встречалась. С кем-то, о ком почти никто из нас не знал.
— С этим копом? — резко спросил Джон. — С Марком Лакроссом?
Многозначительная улыбка искривила губы Хэрри Дюваля.
— Ей нравился этот коп. Очень нравился. Однажды она сказала мне, что такого мужчины у нее никогда не было, а уж у нее их было немало.
Джон понял, что Дювалю доставляет удовольствие злить его, и решил ни за что не поддаваться на провокацию.
— Впрочем, — Дюваль вздохнул, — не уверен, но один раз… Один раз она оставалась здесь и с другим копом.
— С каким — другим?
— С напарником Лакросса. Дево. Джимми Дево.
— Кто-нибудь еще знает об этом?
Дюваль пожал плечами:
— А меня недостаточно? Думаю, она пошла с ним потому, что он узнал…
— Что он узнал?
Дюваль пристально смотрел на Джона.
— Да просто глупая игра. Джине не хватало духовных наставлений Мамы Лили Маэ. Она любила заклинания и магические ритуалы. Иногда они исполняли эти ритуалы на кладбище, и, вероятно, Дево собирался прищучить ее за порчу общественной собственности или что-то в этом роде.
Джон встал:
— Какое это кладбище?
— Это я, это я, — услышала она шепот.
Рука отпустила ее рот, и Энн глубоко вдохнула.
— Эйприл! Черт! Вы напугали меня до полусмерти!
— Просто мы должны быть очень осторожны.
— У меня чуть сердце не остановилось!
— Простите, простите. Я хотела, чтобы никто не узнал, что мы с вами разговаривали. Здесь действительно страшно. Дюваль сегодня вызвал Синди к себе, и с тех пор ее никто больше не видел. Мне так неуютно тут! Мы услышали, что Джона отпустили, и теперь все только и делают, что ходят и испуганно переглядываются. Но я позвала вас потому, что хочу кое-что рассказать. Не знаю, поможет это или навредит, но точно знаю, что мало кто догадывается об этом.
— Ну так скажите же, Эйприл, поскорее!
Они по-прежнему стояли в полной темноте. Эйприл приоткрыла дверь и выглянула наружу, потом, продолжая поглядывать в коридор, громко зашептала:
— Джина оставляла тайные послания людям, исповедующим незаконную ветвь «вуду», на кладбище. Там же они поклонялись своему божеству и исполняли свои ритуалы. — Еще больше понизив голос, Эйприл продолжала: — Они делали это довольно часто, но их никто никогда не ловил за этим занятием. Джина обожала это проклятое кладбище и делала все, чтобы никто не узнал о том, что там происходит. Как-то она сказала: «Если тебе понадобится помощь и не от кого будет ждать ее, найди моих Мэннингов».
— Почему вы не рассказали мне об этом раньше? Почему ничего не сказали полиции?
Зйприл задумчиво покачала головой:
— Не знаю. Не думала, что это важно, что это может чем-то помочь. Считала, что это просто глупость. Ну кто станет всерьез воспринимать людей, которые в наши дни приносят в жертву цыплят на кладбище? Я боялась причинить вред друзьям Джины. А может, подсознательно хотела, чтобы Джон оказался убийцей, и тогда никому больше ничто не угрожало бы.
Вдруг они услышали стон, раздавшийся в темноте.
