под откос немецкий эшелон. Разбиты паровоз и семь вагонов с орудиями.
5 февраля. Отрядом Никифорова совершен налет на железную дорогу Псков – Порхов. Взорвано 112 рельсов, обстрелян ремонтный поезд.
8 февраля. Налетом на Варшавскую железную дорогу взорвано 1100 рельсов, железнодорожный мост, будка, разрушено 5600 метров линии связи. Убито 37 немцев.
12 февраля. На участке железнодорожных разъездов Венеки и Кебь взорвано 1014 рельсов, три железнодорожных моста, спилено 94 телеграфных столба, порвано 7000 метров линий связи. Убито 103 гитлеровца.
14 февраля. На линии Карамышево – Псков отрядом Сидько взорвано 114 рельсов, железнодорожный мост, будка, два дота, семафор. Убито 12 вражеских солдат и офицеров.
20 февраля. На железной дороге Карамышево – Псков взорвано 250 рельсов, железнодорожный мост, разрушено. 1000 метров связи.
23 февраля. Отрядами бригады на шоссе Порхов – станция Подсевы взорвано десять мостов и мост через реку Уза. На шоссе Порхов – Смойлово разрушены два моста, разбит гарнизон противника, уничтожены пять автомашин, девять прицепов. Убито и ранено 55 гитлеровцев.
28 февраля. Полк Матвеенко разбил автоколонну противника в районе Красики. Убито 90 немцев, уничтожены две автомашины, вездеход, 25 повозок».
Не знал враг покоя, горела земля под его ногами. И чтобы представить, как чувствовали себя оккупанты на Псковщине, приведу лишь несколько строк из письма ефрейтора Роберта Кода своей невесте: «…Вчера партизаны совершили нападение недалеко от нас. Они взорвали поезд с отпускниками, а потом завязали бой. Можешь себе представить, что осталось после этого. Не чувствуешь себя в безопасности даже тогда, когда идешь в. уборную. Нигде ни проехать, ни пройти. Эти партизаны орудуют совсем близко от нас. Их силы исчисляются тысячами».
Чего только не делали фашисты, чтобы уничтожить партизан. Но далее в самом укрепленном гарнизоне не спалось им спокойно. На удары народных мстителей они отвечали облавами, карательными экспедициями, в которых участвовали крупные воинские подразделения. В такой непрерывной борьбе и выковывался непреклонный партизанский характер. Мы знали, что ходим по своей земле, и не было силы, которая могла бы нас сломить. Даже в самые трудные дни мы верили, что час победы придет.
…Радостно встретила нас Луга. Сожженная, разбитая, она была для нас первым городом, по которому мы могли пройти, не думая о патрулях, проверках, комендантском часе.
Дымили на улицах полевые кухни, в морозном воздухе вкусно пахло кашей. И нередко у одного котелка оказывались солдат и партизан. Шел по кругу кисет с самосадом, искали земляков. Некоторые бойцы впервые видели народных мстителей – дивились кубанкам с алыми лентами наискосок, матерым бородам и невозможной мешанине в нашей экипировке. Мы в свою очередь жадно разглядывали новую армейскую форму – много о ней тогда шло разговоров. Молодые то никогда и не видели погон, разве что в кино или на старых фотографиях. Исчезли «кубари» и «шпалы» непривычно звучало слово «офицер».
А через несколько дней многие наши партизаны «надели такую же форму, встали на армейское довольствие. Еще немало им предстояло повоевать. Партизанская школа не подвела их – стали они отменными разведчиками, снайперами, артиллеристами. Немало наших ребят до Берлина дошло, остались на рейхстаге и партизанские имена.
Распрощался я в Луге с родной бригадой. Мне было приказано прибыть в Ленинград, Больше недели провел за письменным столом и, признаться, устал чертовски. Начисто отвыкла рука от пера. Не один десяток страниц пришлось исписать, отчитываясь за партизанскую работу. Столько всего накопилось, и каждая деталь важна. Были тут и крупицы драгоценного опыта, и просчеты, и факты для анализа. Значительная часть отчета посвящалась операции в Печках.
Из Ленинграда поехал в Саратовскую область. Впервые за несколько лет это была не командировка. Начальство поощрило меня двухнедельным отпуском, чтобы повидаться с женой и сыновьями.
Глава 6
У вечного огня
Огонь войны не сжег в душе, не выжег,
ни нежных чувств, ни дорогих имен.
А. Решетов
Дорогие мои девчата
От дома, где я живу, минут пять ходьбы до реки Великой. Но это на быстрых ногах, а мои стали не очень послушными. Когда-то не считал километров, за грибами, можно сказать, не ходил, а бегал. Теперь не то. Сказывается пережитое. За войну не один раз часами лежал в снегу, а в сорок втором при переходе через Сороть провалился под лед. Ребята вытащили меня, но через минуту на лютом морозе был как в каменном бушлате. Каждый валенок по пуду. Лишь вечером у костра отошел. Вот, видимо, все и сказалось.
Иду-бреду. Десяток шагов сделал – остановка. И над собой подтруниваю: что и говорить, бравый командир! Но остановки со значением. Вот стою у Вечного огня и вижу в нем пламя наших партизанских костров. За крепостной стеной – новые дома. Они на месте деревянных домишек, многие из которых оккупанты спалили при отступлении. Были здесь и наши явочные квартиры. Рядом с площадью Победы, там, где зеленеют кроны Ботанического сада, затарахтели по весне бульдозеры, экскаваторы. Поинтересовался у бригадира: для чего площадку готовят?
– Памятник здесь будет… Героям войны.
С нетерпением мы, партизанские ветераны, ждали того часа, когда увековечат тех, кто сражался на псковской земле. В годовщину Великой Победы собрались мы все вместе. По торжественному случаю – при наградах. И почти вся моя девичья команда пришла на праздник. Сердечная встреча получилась. Стоят мои девчата с цветами в руках, смущенные, взволнованные, – об их геройских делах говорят на митинге. Я каждую из них добрым словом вспомнил в книге, да разве обо всем расскажешь!
Они и сейчас для меня – Наташа, Машенька, Анка…
Тогда им было по восемнадцать – двадцать лет. А теперь комсомолки военных лет уже бабушки, для которых я все тот же старший лейтенант, все тот же «батя».
Самое большое счастье для меня – ни разу не ошибся в этих людях. И потому не было у нас ни одного провала.
Вот сидим мы все за столом, вглядываемся в былые годы и понимаем, что сроднила нас война навеки. В самую суровую годину мы узнали друг друга до конца. Из такого испытания люди выходят настоящими друзьями.
Не скажу, что у моих однополчан жизнь сложилась легко, – по-разному. Но все они – честные, мужественные, прямые люди, невзгодам не поддаются, и послушать их – вроде бы ничего такого они и не совершили. Не показная у них скромность, а в самой натуре.
Все мы давно теперь пенсионеры. Хотя нет. Марья Ивановна Орлова только недавно ушла с железной
