время и проходили как бы по другому поводу), только одна Лидия Петровна приехала к нам домой поздравить меня. Сели мы на кухне, выпили и так хорошо поговорили!
Повторю вновь: я горжусь своими учениками. Я как-то стал считать, сколько всего аспирантов под моим руководством защитили свои диссертации. Считал, считал и сбился. Где-то около сорока, да еще человек шесть-восемь докторов наук выпустил. Многие из них до сих пор поддерживают со мной дружеские отношения. Конечно, среди них были и те, кто с большим трудом преодолевал научные премудрости. Был, например, один аспирант из Узбекистана. Наука ему совершенно не давалась, русский язык он знал, если так можно сказать, с пробелами, но он руководил каким-то идеологическим учреждением у себя на родине, и ему совершено необходимо было научное звание. Как же я намучился с ним! Обычно я стараюсь очень тщательно разработать с аспирантом план, структуру, логику диссертации, дать соответствующую литературу. Сам же текст никогда никому не писал. Только правил, приводил в систему. А тут пришлось много самому писать: парень-то хороший. Правда, пока я работал за него, он научил мою жену отличный плов делать, даже необходимые для этого специи из Узбекистана привозил. Но это все же исключение.
Рассказывая об аспирантах, нельзя не вспомнить такой интересный момент в их обучении, как их командировки по стране для изучения конкретного опыта. Было это, правда, только в «старой» академии, до ее слияния с Высшей партийной школой в 1977 году, когда в ней обучались только одни аспиранты. Каждый год собирались группы аспирантов в 6–10 человек, выбиралось какое-либо место в нашей необъятной стране, Секретариат ЦК издавал специальное распоряжение для партийного руководства соответствующих республик, крайкомов, обкомов, и мы на две-три недели везли их туда. Места для поездок выбирали сами и, конечно, стремились поехать куда-нибудь поинтереснее. В свою первую поездку в качестве руководителя практикой я выбрал Байкал. Ну, конечно, не само озеро, а Иркутскую область, где оно расположено.
Прилетели. Встретили нас на самом высоком уровне: посещение предприятий, учреждений, музеев, театров, поездка на озеро. Там прямо на берегу, на валуне, сопровождающие нас работники обкома партии постелили скатерку, разложили на нее всякую вкусность, поставили бутылки водки, а потом торжественно подошли к воде и зачерпнули в кувшин байкальскую воду. Холодную, чистую, прозрачную. Но запомнилась мне эта поездка не только и даже не столько этим. Иркутск – родина знаменитых наших огромного таланта писателей: по-чеховски тонкого, загадочного драматурга Александра Вампилова и Валентина Распутина.
Не могу не отступить от своего повествования, чтобы не поведать о том, как на меня действуют некоторые произведения высочайшего искусства. Только три случая. Первый связан с кино. Я уже писал о своем старинном друге Валентине Штоке. Незаурядная личность. Он не только является крупнейшим врачом-неврологом, автором многих медицинских книг, заведующим университетской кафедрой пр. и пр. Но он еще отличается особым отношением к литературе, особенно к поэзии. Знает наизусть множество стихов, цитирует на лекциях отрывки из любимых книг. И немножко циник, как практически все врачи. И вот пошли мы с ним смотреть фильм Никиты Михалкова «Неоконченная пьеса для механического пианино». Посмотрели. Потрясение было такое, что все сорок минут от кинотеатра до дома шли молча! Точно так же потрясенные, долго молчали мы с сестрой, когда вышли из театра МХАТ после просмотра пьесы А. Вампилова «Утиная охота», где главную роль играл Андрей Мягков. Прочитал я «Деньги для Марии» и «Живи и помни» Валентина Распутина. И заболел. Почти физически: кружилась голова, бессонница… Какой же силой воздействия на психику, на сознание обладали эти повести! Не для того пишу я это отступление, чтобы показать свою исключительность в восприятии великих произведений искусства, каждый по-своему на них реагирует, а для того, чтобы сказать, что их авторы заслуживают особого уважения.
Но никакого уважения ни А. Вампилов, ни В. Распутин у иркутского начальства не заслуживали. Ими не только не гордились, но их всячески гнобили, мелко им пакостили. Не подходили они, по мнению партийных чинуш, к выверенному образу писателей социалистического реализма. Какими-то слишком уж своеобразными были. С трудом пробил я возможность встретиться с В. Распутиным. Беседовали мы мало, чуть больше получаса. Был он не очень приветлив, краток, сумрачен (кто я такой, какой-то неизвестный москвич, да еще с ЦК КПСС связан).
– Недавно хулиганы для того, чтобы снять с меня джинсы, избили меня. Из-за тряпки человека били! Власти не очень-то стремились их найти, думаю, порадовались: так, мол, тебе и надо.
Вообще о властях говорил сдержанно и без одобрения.
И вот секретарь обкома партии по идеологии пригласил нашу группу к себе. Большой начальник! Но я, при всех своих недостатках, никогда не робел перед ними и был иногда, как уже писал об этом, безрассудно смел и нахален. Вот и здесь спрашиваю секретаря:
– В Иркутске жил Вампилов, живет Распутин. Такие люди! Но почему в Москве пьесы Вампилова идут, а в ваших театрах их не ставят? И что-то незаметно, чтобы вы Распутиным гордились: ни творческих встреч мы не нашли, ни книги его местные издательства не издают.
– Ну тут надо понимать, что то, что в Москве можно, у нас в провинции не совсем подходит, не совсем это нужно.
Здесь я не сдержался: «Мы с вами, как и все, смертны, только после нашей смерти нас, кроме родных, мало кто вспомнит, а таких людей, как Вампилов, Распутин, будут помнить, любить, чтить, ими будут гордиться многие годы, если не столетия. Об этом думать надо». Пишу я сейчас эти строки и пытаюсь вспомнить фамилию секретаря обкома. Не помню.
Командировки, поездки по стране и за рубеж вообще составляли большую и важную часть моей работы в академии. Эти поездки были разными по своим целям. Одни – участие в различных конференциях, симпозиумах, чтение лекций. Другие – поездки для изучения какой-либо ситуации в политической, социальной сфере. Требовалось проанализировать это и написать записку в ЦК ПСС. Командировок было много, иногда приходилось за год три-четыре раза из Москвы выезжать по стране и за рубеж. Всех не вспомнишь, да и не все интересны. Учитывая, как заявлено во Вступлении, «историко-биографический» характер Записок, остановлюсь только на тех из них, которые действительно представляют «общегражданский» интерес (так по крайней мере мне кажется).
Обычно после очередного «исторического» съезда КПСС по всей стране проходили различного рода конференции, на которых рассматривались вопросы, поднимаемые на нем. Одна такая проходила в Шушенском. Известное место, три года там отбывал ссылку В. Ленин. Добирались мы туда долго. Сначала в Красноярск, затем на перекладных до
