с собой его притащу?
— Нужно убедиться, что он жив. Может, ты его кончил.
— Слушай… — Андрей начал раздражаться, по большей части на себя и того черта с перстнем, который этого не предусмотрел. — Мне нужны документы, Игорь. Организуйте мне выезд из страны — я его отдам.
— Он тебе ничего не предлагал? — спросил Игорь.
Сунул руку во внутренний карман и Андрей напрягся — мышцы шеи заболели. На свет явилась длинная сигара. Отрезав кончик, Глодов сунул ее в рот и вкусно раскурил.
Не торопится. Не боится. Его обыскали, привыкли, что работает один — не боятся его. У них численный перевес.
Быстрей бы Исаев стрелял — зачем тянуть? Раз не стреляет, не может достать. Дико захотелось курить — от нервов.
Андрей молчал: ему говорить не о чем.
— Ты на меня полтора года работал. Со мной в баню ходил. Мою секретаршу трахал. Я твоей жене помогал. Мне интересно, Андрей… — Глодов выдохнул дым. — Зачем ты меня предал?
— Выгода, — коротко ответил он.
— И все? Как ты будешь своему ребенку в глаза смотреть? Папа у нее падла редкостная.
— Нормально буду смотреть, — к этому тону Андрей так и не привык. — Я тебе не подчиненный, так что заткнись.
Может, встать, и швырнуть его в стекло? Припечатать мордой к витрине и держать, пока Исаев не снесет полголовы, как его партнерам? Слова о дочке его задели.
— Ты пришел на наших условиях, значит, не смог использовать Исаева сам и готов сотрудничать. Тебе нечего против меня поставить. Ты один, ты пришел, ты безоружный. Ты понимаешь, что происходит?
Андрей следил за лицом, чтобы они видели его обычное выражение — кривоватое, не излучающее ничего, кроме лживой доброжелательности.
Вот, значит, как Глодов расценил его действия.
Под охраной ощущал себя неуязвимым. Они знали — он одиночка. Представить, что Исаев, которого он избивал и пытал, а затем похитил, может быть с «винторезом» снаружи, они не могли.
— Не понимаешь, — улыбнулся Глодов, изучив его. — Не думал я, что ты настолько самоуверен. Встань. Ты поедешь с Русланом и добровольно отдашь ему Исаева.
— Встань, ты оглох? — добавил охранник.
Замешкавшись, Андрей поднялся.
Сзади подошли — взяли за руки, звякнули наручники, но надеть не успели. Небрежно затушив сигару в пепельнице, Глодов поднялся и одернул дорогой пиджак.
Собрался валить.
Тщательно следя, чтобы не попасть в обзор — Андрей сам же обучал его привычкам безопасности, направился к выходу для персонала, но остановился напротив, глядя ему в глаза. Под охраной он ощущал себя неуязвимым. Изучил его с холодным презрением. Кац на него так же пялился. Андрей этот взгляд знал — так смотрят оскорбленные бизнесмены при больших деньгах и связях. Они не любят оставаться в дураках. Такой сорт людей боялся его, но недооценивал. Использовал, но презирал. Эти бизнесмены — числа им не было — Игорь, Власов, даже Кац, пользовались его услугами, когда боялись запачкать свои манжеты, а затем делали вид, что лучше него.
Глодов подошел ближе, уверенный, что Андрея держат.
— Мразь конченая, — со спокойной улыбкой сказал он.
— Пошел ты!
Андрей оттолкнул его ногой, вложив в удар всю ярость. Не смог ударить как следует, из-за охранника сзади и по инерции налетел на него спиной, но отшвырнул Глодова от себя.
Тот даже не упал — просто отшатнулся на несколько шагов. Даже равновесие не потерял. Но его профиль появился в окне, контрастный и хорошо различимый.
Реакция последовала незамедлительно.
Мощная пуля раздробила стекло вдребезги. Вторая — вышибла из Глодова мозги. Исаев любил бить в голову и в этот раз себе не изменил.
Стрелял не из здания — откуда-то ближе. Намного ближе!
Глодова отбросило от разбитой витрины, как куклу. Он успел издать странный горловой звук, прежде чем содержимое головы размазало по полу, и он рухнул в конвульсиях.
Выстрела не ждал никто.
Кроме него.
— Шеф! — заорал Руслан как ошпаренный.
Пока все бросились к Глодову, Андрей, врезав охраннику, пригнулся и откатился в угол. Мелькнула мысль, что Исаев мог получить приказ убрать его вместе с Глодовым. Ушел с линии огня. Словно вторя мыслям, мимо пронеслась пуля. Охрана завязала перестрелку с Исаевым: им нужно было вытащить клиента из простреливаемой зоны.
У него меньше минуты, чтобы убраться отсюда. Несколько секунд, прежде чем охрана переключится на него. До разбитой витрины ближе, но соваться туда опасно, он бросился к выходу.
Схватив стул, он швырнул его в охранника — единственного, кто оставался здесь и попытался его остановить. Внимание остальных было приковано к раненому шефу. Охранник увернулся от брошенного стула, не пострадал, но не смог прицелиться.
Андрей уже был рядом с аквариумом — до выхода оставалось несколько метров, когда тот словно взорвался изнутри. Одна из пуль продырявила стекло. Маленькая дырочка под давлением воды превратилась в оглушительный водопад. Андрей шарахнулся в сторону, инстинктивно закрываясь, чтобы не накрыло лавиной из воды и осколков. Содержимое выплеснулось на пол, он рухнул, проехав по скользкому полу.
Расколовшийся аквариум отвлек стрелявших. Он был огромным — почти во всю стену. Вода лилась и лилась. Андрею удалось подняться, он перешагнул через золотую рыбку, беспомощно трепыхающуюся в луже, и юркнул под прикрытие угла. Ногу пронзала боль на каждом шагу, но он добрался до выхода и выбежал на ночную улицу.
В дверях его занесло, нога стала неуклюжей. Он упал на колени, судорожно обыскивая взглядом тротуар — где укрыться?
Позади раздались одиночные хлопки, и окончательно осыпалась витрина.
Андрей судорожно оглянулся, высматривая микроавтобус богдановских. Точно здесь. Таких волков без наблюдения не оставят. Так что следят за своими марионетками.
И чуть не попал под перекрестный огонь.
Шарахнулся обратно, под прикрытие стены и забился за каменную декоративную клумбу в виде кадки с чахлой туей. Осколки от витрины застучали по спине, царапая куртку. Он вымок в аквариумной воде и осенний холод вцепился в него, словно старик с ледяными пальцами.
Снова выстрелы. Фонарь над головой взорвался, сыпанув искрами. Визуально он не видел, кто стрелял. Услышав пальбу, толпа с визгом бросилась прочь. Как не хватало оружия! От отчаяния он сжал кубик дочери в кармане. На джинсах проступила кровь. Шов разошелся. С порванного бедра и плеча их так и не сняли — врач сказал, что рано. От резких движений или при падении лопнул. К боли он приноровится, пустяк, лишь бы сохранилась подвижность!
Пуля чиркнула рядом, заставив его снова шарахнуться — кто стреляет?!
— Исаев! — заорал он почти в истерике.
Сквозь камень он пройти не сможет. Еще чуть ближе — и он труп.
— Исаев!
