всего военной, осуществляемые именем Директории (разгон Харьковского совета, запрет собраний и митингов, как в Харькове, так и в других местах; разгоны съездов крестьянских советов Харьковщины; арест харьковских забастовщиков, в частности комитета железнодорожников; приказ атамана Харьковской губернии под угрозой расстрела выдать за двадцать четыре часа руководителей забастовки; его же телеграмма командованию флота Антанты с заявлением, что Директория поставила перед собой цель борьбы против большевиков; изданные в Киеве приказы Директории относительно запрета всякой агитации, идущей вразрез с ее политикой, и т. п.), Г. Чичерин квалифицировал их основной причиной выступлений трудящихся масс Украины против национальной власти и делал ударение на естественном стремлении народа к восстановлению власти Советов: «Выдвинутое в Ваших телеграммах пожелание найти мирное решение может относиться только к конфликту между Директорией и трудовыми массами Украины, стремящимися к введению советского строя. Это есть та самая борьба трудового народа за свое полное освобождение, ведущаяся в Литве, Эстонии, Польше и Беларуси против классов эксплуататоров и угнетателей, как собственных, так и чужеземных и против всех их прислужников. Движение украинских рабочих и крестьянских масс, которое имеет целью установление Советов на украинской территории, без сомнения, и в дальнейшем будет выливаться в форму вооруженной борьбы, пока Директория будет использовать относительно Советов современную тактику насильственного подавления»[574].
Не оставляя сомнений в симпатиях приверженцам советской власти, Г. Чичерин вместе с тем выдвигал обвинения Директории за обращения к Антанте о помощи в борьбе с Советской Россией, которая, по ее же словам, старается уничтожить национальную и государственную самостоятельность Украины. Концовка же телеграммы больше напоминала ультимативные условия, при которых можно было рассчитывать на подход к дипломатическому разрешению разногласий: «Мы ждем, – заявлял российский нарком, – чтобы наперед убедиться, что Директория прекратила борьбу против трудящихся масс Украины и решила охранять ее волю против угрожающего ей наступления англо-французского и американского империализма.
При этих условиях мы с готовностью примем в Москве Вашего представителя»[575].
Содержание и тон русской ноты вызвали негодование у руководителей УНР. 9 января 1919 г. в Москву был направлен ответ, который подписали все члены Директории и глава правительства В. Чеховский (правда, в документе он обозначен лишь как министр иностранных дел). В украинской ноте прежде всего опровергались утверждения российской стороны о невмешательстве во внутренние дела Украины и отсутствие на территории последней вооруженных сил РСФСР. «Утверждения комиссара иностранных дел, будто бы на территорию Украины российские войска не вступают, по проверенным сведениям, являются или умышленным извращением правды, или же полнейшей неосведомленностью, – заявляли лидеры УНР. – В районе Харькова действуют регулярные войска российской армии. Состоят они преимущественно из китайцев, латышей, мадьяр и отчасти русских. Отсюда и второе утверждение комиссара дел заграничных, якобы это войско состоит из украинцев, явно не соответствует действительности. Это китайско-латышское войско, проходя по территории Украинской Республики, опустошает села, грабит у крестьян и всего населения все их имущество, складывает на телеги, грузит на захваченные поезда и отправляет в Россию. Представителей украинской народной власти крестьян, рабочих и интеллигенции латыши и китайцы расстреливают без всякого суда, подвергая перед тем их зверским истязаниям, и продвигаются в границах Украинской Республики, посягая на жизнь и имущество рабочих и крестьян Украины. Учитывая вышесказанное, латышско-китайское войско содержится и формируется на средства российского правительства, а с другой стороны, учитывая то, что комиссар дел заграничных Российской Республики, уклоняясь от прямого ответа на поставленный ему правительством Украины вопрос о целях наступления на Украину, которое ведет российское войско, Директория Украинской Народной Республики в последний раз запрашивает правительство Российской Республики, что должно означать это наступление российского войска и его поведение на территории Украины, как на завоеванной земле»[576].
Асимметрия утверждений в дипломатических документах – вещь распространенная. В данном случае как российская, так и украинская стороны лишний раз это с блеском демонстрировали. При этом кроме сугубо дипломатических целей (т. е. сути дела) документы обеих сторон несли очевидную идейно-пропагандистскую нагрузку. Последний компонент нередко превышал границы разумного, что, впрочем, не приближало стороны к разрешению проблем, а переводило отношения в плоскость шумных, но вовсе не конструктивных дискуссий, банальных ссор. Так, чрезмерная апелляция к фактору «наемных латышей и китайцев» (даже к самим словам) вызывала иронию, однако в пылу полемики руководство Украинской революции этого совсем не учитывало. Авторы ноты опровергали очевидные, хорошо известные факты повсеместной борьбы трудящихся за власть Советов и безапелляционно заявляли: «Директория ясно видит цель Правительства Народных Комиссаров: ему необходимо с помощью “большевистских Советов” захватить богатую хлебом, углем и другими продуктами Украину, а также сделать ее своей колонией, которой она была почти три столетия под властью российских империалистов. Потому-то власть в Украине в руках местного, украинского народа, главным образом крестьянства, является препятствием для империалистических целей российского советского правительства и потому это правительство уже заранее не признает Конгресса трудового народа Украины, подвергает его насмешкам и считает причиной, оправдывающей наступление на Украину.
Директория Украинской Народной Республики доводит до сведения всего трудового народа Украины и всего мира, с какой целью нанятые советские китайцы и латыши идут на Украину, и повторяет, что трудовой украинский народ не позволит насиловать свою волю – нанятым латышам и китайцам он противопоставит свою силу и до последней капли крови будет бороться против насилия за право распоряжаться своей судьбой»[577].
Подчеркнув несколько раз стремления руководства УНР к мирному сосуществованию с соседями, украинская нота предлагала правительству РСФСР в течение 48 часов ответить на вопросы:
«1. Согласно ли правительство Российской Республики прекратить военные операции против Украинской Республики и ее трудового народа?
2. Если согласно, то обязуется ли немедленно вывести свои войска из территории Украины?»[578]
При условии выполнения выдвинутых требований Директория выражала готовность к вступлению в переговорный процесс и восстановлению товарообмена. Несогласие же советской стороны или отсутствие ответа до 24 часа 11 января 1919 г. расценивалась бы как объявление войны РСФСР Украинской Народной Республике.
Даже тех исследователей, которые безоговорочно находятся на стороне Директории, смущают явные несовершенства ее дипломатических документов. Впрочем, некоторые из них, в частности М. Стахив, считают, что на содержание и характер («редакцию») нот влияла позиция В. Винниченко и В. Чеховского[579].
Официальная же Москва считала нужным продолжить игру-дискуссию. В направленном в Киев ответе почти словами предыдущего документа доказывалось, что утверждения Директории, в частности о латышах, китайцах, венграх, – это сплошные россказни, частично заимствованные из арсенала империалистической, антисоветской пропаганды. Опровергалось и положение украинской стороны о том, что за советскую власть выступает лишь русифицированный пролетариат промышленных центров («пришельцы» – большевистские агенты Москвы, подавляющее меньшинство народа). Г. Чичерин перечислял многочисленные восстания крестьянства во всех губерниях и убеждал, что ответственность
