Ф. Сергеев (Артем)[566]. Все они, за исключением Г. Пятакова, входили в состав первого правительства Советской Украины – Народного секретариата, а В. Затонский, Э. Квиринг и Ф. Сергеев (Артем) были также и членами ЦИК Советов Украины, избранного ІІ Всеукраинским съездом Советов в марте 1918 года. Главой правительства стал Г. Пятаков. На этом заседании было обсуждено 15 вопросов. Прежде всего был решен «вопрос об объявлении Временного рабоче-крестьянского правительства Украины»[567]. Главное место в его деятельности сразу заняли проблемы государственного строительства, поскольку для организации революционной борьбы и осуществления коренных социальных преобразований в республике необходимо было в первую очередь создать советский государственный аппарат, как в центре, так и на местах. Формирование системы центральных отраслевых органов управления началось с организации отдела внутренних дел, на который возлагались обязанности по созданию органов советской власти на местах и охране порядка. Заведующим отделом назначили В. Аверина, его заместителем – М. Арсеничева, членом коллегии – С. Власенко. Кроме того, было признано необходимым сформировать отделы военных дел, народного хозяйства и финансов, иностранных дел. Заведующими этими отделами утвердили соответственно Ф. Сергеева (Артема), Э. Квиринга, Г. Пятакова[568]. Комиссаром железных дорог Украины стал О. Жарко. На этом же заседании правительство постановило создать Военный совет украинской Красной армии в составе В. Антонова-Овсеенко, Ф. Сергеева (Артема), В. Затонского[569].
На следующий день, 29 ноября 1918 года, Временное рабоче-крестьянское правительство переехало в определенное им самим место пребывания – г. Суджу, опубликовало «Манифест к украинскому народу», в котором именем восставших рабочих и крестьян объявило власть гетмана свергнутой и обратилось к трудящимся с призывом бороться за восстановление советской власти на всей территории республики. Все заводы, фабрики, банки, рудники, шахты должны были стать общенародной собственностью, все помещичьи земли, живой и мертвый инвентарь подлежали немедленной передаче крестьянству без какого-либо выкупа[570]. Манифест имел большое значение для возобновления и укрепления советской власти в Украине.
Начиналось восстановление советской власти в Украине, но противником к этому моменту уже выступали органы управления Директории, войска, верные УНР.
XIII. Переговорные тупики на фоне повстанческого половодья
Пришедшие под знамена Директории повстанцы-добровольцы очень оперативно, без серьезных преград перенимали власть у гетманской администрации. Практически бесперебойно начинали функционировать органы Украинской Народной Республики.
Однако предложить широким слоям населения привлекательную мобилизующую программу преобразований лидеры Украинской революции не смогли. Политическая инициатива все более переходила к Временному рабоче-крестьянскому правительству Украины, созданному через неделю после образования Директории – 20 ноября 1918 г. Возрождая с помощью РСФСР советскую власть в Украине, оно распространяло свое влияние, направляло военные действия против Киева, координировало их с восстаниями против Директории, которые, в свою очередь, приобрели немалые масштабы (об этом детально речь пойдет в специальном сюжете).
Теряя поддержку украинских масс, политическое руководство УНР было вынуждено все более полагаться на внешние факторы, старалось любой ценой привлечь их для удержания своей власти. Разновекторность же усилий, достигая антагонистических границ, не могла не повлиять фатально на судьбу этой власти, в конце концов всей государственной организации.
Участники событий – мемуаристы на удивление едины в отражении расстановки сил и настроениях в высших руководящих сферах Украины того времени. Так, еврейский активист, примкнувший к украинскому движению, вступивший в Украинскую партию социалистов-федералистов А. Д. Марголин пишет: «Вскоре стал определяться основной тон политики Директории. Винниченко шел быстрыми, безудержными шагами влево. В этом его усиленно поддерживал Чеховский, который со времени выборов в І Государственную думу сохранил еще всю свежесть молодой веры в возможность немедленного переустройства мира на социалистических началах.
О Петлюре, напротив, утверждали, что он представляет собою правое крыло партии и склоняется к совместной работе и соглашению с буржуазиею»[571].
При этом автор не только обозначает как бы через призму стороннего наблюдателя (к государственной службе он будет привлечен несколько позже) лиц, олицетворявших расходившиеся политические линии. В пространных размышлениях и оценках явственно проглядывают предпочтения, соответственно – и критические соображения. «Директория и правительство, – резюмирует А. Марголин, – решили резко отмежеваться от буржуазии и строить государство лишь силами социалистических партий и пролетариата. Но это было уже почти той же программой-максимумом, как и программа большевиков. Впрочем, Винниченко к этому и стремился, но он хотел провести грань между московским большевизмом и своей программой на почве вопроса о самостоятельном и независимом существовании Украины…
То был заколдованный круг. Нельзя было в одно и то же время противопоставлять себя большевизму, и воспринимать почти целиком его программу… Но Винниченко был не только горячий украинский патриот. Он унаследовал от общерусской культуры самую характерную черту российской интеллигенции – ее веру в мессианское назначение России. Винниченко перенес эту веру на свою родную почву. Он ждал, что украинский народ явит всему человечеству чудо и вынесет на своих плечах бремя устроения своего государства на социалистических началах. В возможность такого чуда искренно верил и Чеховский, в котором причудливо сочеталось богословско-мистическое миросозерцание с его преданностью социал-демократической догме»[572].
На самом деле глава Директории В. Винниченко и глава Совета народных министров В. Чеховский, действительно эволюционировавшие влево и стремившиеся реализовать «трудовой принцип» (для них это было искренним проявлением верности интересам трудового народа, возрождаемой нации, Украинской революции), продолжительное время надеялись на соглашение с большевиками, советской властью. Хотя военные действия приобрели достаточно осязаемые очертания уже на рубеже 1918 и 1919 гг., Директория старалась разрешить кризис власти прежде всего дипломатическими средствами.
31 декабря 1918 г., а дальше – 2 и 4 января 1919 г. одна за другой в Москву летят радиотелеграммы с требованиями немедленно прекратить силовые акции, вывести российские войска с украинских территорий. Совнарком РСФСР выдержал дипломатическую паузу и впервые ответил на претензии уже тогда, когда Харьков был советским, а восстания против Директории охватывали с каждым часом все более новые районы.
6 января 1919 г. нарком иностранных дел Г. Чичерин направил ноту главе украинского правительства В. Чеховскому. «Ваши радиотелеграммы от 31 декабря и от 2 и 4 января мы получили, – сообщалось в ноте. – Прежде всего мы вынуждены объяснить Вам, что имеющиеся в Вашем распоряжении сведения не соответствуют действительности. Перечисленные Вами военные части Советской России на Украину не движутся и даже не стоят около ее границ. Никакого войска Российской Социалистической Советской Республики в Украине нет. Военные акции в Украине в этот момент ведутся между войсками Директории и войсками Украинского Советского Правительства, которое является целиком независимым. Между Украиной и Советской Россией теперь нет никаких вооруженных столкновений»[573].
Российский дипломат отклонил обвинения в прямой причастности РСФСР к военным действиям в Украине и ловко перевел сущность разговора в плоскость социального конфликта, который возник в регионе вследствие антинародных действий руководства УНР. Перечисляя репрессивные акции властей, прежде
