другого мужчину, и все это ради денег…Это пиздец, как мерзко, Злата. Не думал, что ты сможешь упасть в моих глазах настолько низко. Ты пробила дно. А теперь пошла отсюда вон. Я все сказал. Еще раз нарисуешься на моем горизонте, разговор у нас будет проходить по-другому. Советую больше не проверять границы моего терпения. Его больше нет по отношению к тебе.
Злата вскакивает со стула, роняя его. Слезы мгновенно высыхают, глаза гневно сверкают, а грудь тяжело вздымается. Бесится, но крыть ей больше нечем.
– Знаешь, ты еще окажешься на моем месте. Когда твоя малолетка получит, что нужно, и бросит тебя, – на этих словах она гадко ухмыляется, и в ее глазах сверкает превосходство. Как будто она знает то, что неизвестно мне. – Нахрен ты ей нужен, у вас такая разница в возрасте! Тогда ты поймешь, как это неприятно – быть использованным.
Наверняка Злата хочет добавить, что «и тогда ты приползешь ко мне», но вовремя захлопывает рот. Это будет совсем жалко и глупо. Потому что мы оба знаем – не приползу.
Я готов ползти и стоять на коленях только перед одной-единственной девушкой. Но понятия не имею, куда она пропала…
Глава 57
Влад
– Новости не очень, брат, – начинает с порога Давид через два дня появляясь в моей палате. Садится напротив и смотрит на меня в упор. Превозмогая боль, подтягиваюсь и готовлюсь слушать. Я и сам понял, что дела – пиздец, потому что дозвониться до Эрики так и не смог. А еще узнал о том, что она якобы уволилась по собственному желанию. С чего бы?! В голове одни вопросы, но ответов на них ни хрена нет.
– Твою ведьму отчислили из универа. За связь с тобой.
У меня челюсть летит к полу. Что за херь?! Какого дьявола?! Сколько еще дерьма приключилось с моей малышкой, пока меня не было в городе?!
– Я же разговаривал с деканом! Все объяснил, сказал, что Эрика – моя невеста! У нас свадьба через месяц. Он сказал, что понял, вошел в положение и не будет ее трогать! Все нормально было…За что?!
– Понимаешь, какое дело, – Давид постукивает пальцами по колену. Ему тоже не нравится эта ситуация, брат терпеть не может продажных крыс. У него пунктик на эту тему. – Не так давно у вашего декана появилась молодая любовница. Студентка, которая охрененно сосет ему под столом. Ксения, не знаешь такую?
Матерюсь, желая сейчас одного – оказаться рядом и придушить эту проститутку голыми руками. Потому что догадываюсь, что сейчас расскажет Давид.
– Знаю. Дешевая давалка, которая привыкла добиваться своего через постель.
– Точно. Она не могла оплатить учебу, и у нее оставалось два выхода – отчислиться или получить грант. Вот только как она не старалась, как не просил декан, дополнительного финансирования для нее не дали. И тогда было решено убрать Эрику, пока тебя нет в городе. А там бы, к твоему приезду, выставили все так, что твоя ведьма скатилась по успеваемости или что-то вроде того.
– Сука! – ору, колотя по матрасу. – Урод, который всем тычет семейными ценностями и который же и ввел это гребаное правило про запретную связь «студент- преподаватель».
– Все мы не без греха, – Давид разводит руками, стискивая челюсть. Он едва сдерживается. – Что думаешь делать?
Я недолго сомневаюсь. Не терплю, когда меня держат за идиота. И бью за это больно.
– Пусть твой человек наделает фото, проследит за голубками. А потом все обнародует. Поднять шумиху так, чтобы из каждого утюга транслировали эту грязь. Пытались испачкать нас с Эрикой, теперь сами не отмоются.
– С удовольствием, – ухмыляется брат. – Не сомневался в тебе.
– Мы же одной крови. Давай дальше, что там еще у тебя?
– Говорю же – ничего хорошего. Из офиса твоего Эрика уволилась, твой зам и отдел кадров единогласно утверждают, что по собственному желанию, но я в такие совпадения не верю.
– Я тоже. Вот что, я сделаю доверенность на твое имя, сможешь проверку провести? Хоть вверх дном все переверни, увольняй, кого надо, но до правды докопайся.
– Не вопрос. Сделаем. Еще я нашел подругу Дану. Она сказала, что Эрика пожила у нее три дня, а потом съехала. Сказала, что хочет побыть одна. И все. Дальше все нити оборваны. Телефон так и не включается, из общаги ее выселили, потому что отчислили, банковской картой она все эти дни не пользовалась.
Прикрываю глаза, упираясь затылком в стену. Черт, ведьмочка, когда же ты, дурочка научишься мне доверять?! Что ты опять надумала? Зачем сбежала от меня?! Почему слушаешь всех вокруг, кроме меня?! Почему, мать твою за ногу, нельзя было сначала поговорить со мной?! Наорать, закатить скандал, истерику, но говорить словами через рот?!
Я найду тебя, ведьма. Найду. Потому что мне без тебя не то, что хреново – никак. Орать хочется, выть. И нахрен разнести все вокруг.
Я найду. И научу тебя доверию. А еще обязательно скажу те слова, которые мечтает услышать любая девочка. Поверь, ты еще уши руками зажимать будешь – так тебе надоест. И в ЗАГС. Прямой дорогой. Больше я тебя слушать не буду. Я так решил. Потому что все равно моей будешь.
– Ирму тоже проверь, – бросаю, вновь выпрямляясь. Давид лишь кивает, взяв мои слова на заметку. – Уверен, без нее увольнение «по собственному желанию» Эрики не обошлось. Она вполне могла наговорить всякой херни, чтобы девчонка сбежала от меня.
– Зачем ей это нужно? – Давид хмурится, не понимая мотива. Я лишь отмахиваюсь, не желая еще больше втягивать брата в это болото из дерьма и человеческих пороков:
– Лучше не копайся в этом. Это что-то вроде мести женщины, которую я не захотел.
– Да ты роковой мужик, я погляжу, – хохотнул брат. Но улыбка сползает с его лица, взгляд становится сосредоточенным, пронизывающим, и такой Дава меня пугает. Значит, дело действительно дрянь. – Есть еще одна новость. Самая главная.
Начало мне уже не нравится. Бля, когда в жизни станет все спокойно, ровно и понятно? Ей-богу, когда вся эта карусель закончится, в отпуск махну. На две недели. На необитаемый остров. Телефон оставлю дома. Только я, ведьма и пальмы…
– Я говорил с твоим врачом. Тебе нужна еще операция. Возможно, две. Без них ты просто не сможешь нормально ходить. Адские боли, хромота и отсутствие нормальной жизни – вот что тебя ждет, если ее не сделать в ближайшее время.
Впитываю в себя слова Давида, пытаясь понять, где здесь подвох. Что-то не так. Брат специально запугивает меня,
