что я скажу.
– Раз ты будешь все равно в городе, попробуй найти Эрику. В универе, в офисе, в общаге…У нее подруга есть, Дана, вроде. Она точно должна знать, где моя ведьма. В общем, любую информацию, любыми методами. Ни в чем себя не ограничивай.
– Ведьма? – усмехается Давид, а я цежу сквозь зубы:
– Да, моя ведьма. Иначе не могу объяснить даже самому себе, почему я на ней повернут.
Ответ брата, сказанный абсолютно спокойно и серьезно, выбивает почву из-под ног:
– Потому что любишь.
Люблю…
Да, ведь так и есть. Глубоко в душе я знал это, принимал, но… боялся, что ли, признаться самому себе. Идиот! Возможно, если бы я признался в своих чувствах Эрике, все сейчас было бы по-другому.
– Я понял тебя, Влад. Сделаю все, что смогу.
Салютую брату кулаком, он выходит в коридор, но его голова вновь нарисовывается в дверном проеме:
– Там твоя чокнутая…
– Не моя! – рявкаю так, что наверно, за стеной пациенты подпрыгнули.
– В общем, Злата ошивается, пытается пробиться к тебе, похоже. Что с ней сделать?
Хочется сказать, чтобы с лестницы спустили, но я должен разобраться с сучкой. Раз и навсегда. Меня порядком достала эта хрень, в которую злата пытается втянуть меня раз за разом.
– Пусть зайдет. Я поговорю с ней. Иначе эта дура упертая не отстанет.
Брат кивает, дает кому-то знак и вновь возвращает взгляд на меня:
– Если что, твоя охрана за дверью. На связи.
Едва брат скрывается за дверью, в палату вваливается Злата, которая со слезами на глазах бросается ко мне, пытаясь обнять.
– Стоять. Села, – останавливаю одним движением руки на «подлете», запрещая приближаться. Кивком головы указываю на стул, на котором до этого сидел Давид.
Злата поджимает губы, режет меня недовольным взглядом, но все же с видом царицы опускается на указанное место.
– Что. Тебе. От. Меня. Нужно? – начинаю с места в карьер.
– Ты. Я люблю тебя, Влад, – произносит таким тоном, как будто мы о погоде разговариваем. Сухо, чопорно и безэмоционально. Равнодушно.
– Плохая шутка, дорогая. Значит, слушай меня сюда. Я предупреждал тебя в Казани, но ты, кажется, не поняла. Повторяю для тех, кто на бронепоезде: не вздумай ко мне приближаться. Оставь меня в покое. Включи свою гордость, в конце концов! Между нами был ничего не значащий секс когда-то давно в прошлом, и только!
– Кстати, о сексе, – Злата перебивает, рассматривая свой маникюр, – у нас с тобой будет ребенок. Я беременна, Влад.
Несколько секунд смотрю на Злату. Перевариваю. «Невестушка» в упор глядит на меня, как ни в чем не бывало. И я начинаю ржать. Громко, в голос, до адской боли в сломанных ребрах.
– Слушай, конченная, ты меня совсем за идиота держишь?
– Ты сам меня трахнул в Казани! – стоит на своем, бледнея, – когда я пришла к тебе утром…
– Заткнулась, – все веселье как рукой снимает, когда я понимаю, что эта тварь могла бы стать причиной нашей ссоры с Эрикой. Она бы мне не поверила. Еще не готова. – А теперь слушай сюда. Никакого ребенка у тебя нет…
– Есть! Я, правда, беременна!
– Я сказал, молчать и слушать, Злата. Не зли меня еще больше. Даже если и предположить, что ты беременна, то это точно не мой ребенок. Ты – не святая, Злата, и непорочное зачатие тебе недоступно. У нас ничего не могло быть в Казани, потому что я проснулся сразу же, как только ты пыталась забраться ко мне в постель. В какой момент я должен был тебя трахнуть? Скажи, я настолько похож на идиота?! Мы можем дождаться положенного срока и провести анализ на отцовство по твоей крови. Я ставлю свою фирму, что я даже рядом не стоял в списке возможных папаш.
Злата бледная, как полотно. Теребит пальцами ремешок сумочки и отводит взгляд в сторону. Ну, точно! Думала, что я совсем не разбираюсь в детях, раз никогда не поднимал этого вопроса? Да только у меня перед глазами пример Кадырова, и я достаточно наслышан на тему установления и определения отцовства до рождения ребенка.
– Я…Мне…Ты неблагодарный, Бесстужев! – выпаливает со слезами в глазах. Вот только они фальшивые, наигранные. Пытается меня разжалобить, но меня не трогает. Потому что эта сучка не способна на эмоции вообще. Актриса из нее…никакая. Абсолютно. – Я готова была сидеть рядом с тобой сутками, если бы не этот твой братец! С тобой, неходячим инвалидом!
Усмехаюсь, догадываясь, к чему клонит эта идиотка. Почему озарение пришло ко мне так поздно?..
– Моя «любящая» невестушка, ты даже не удосужилась поговорить с доктором. А зря. Потому что он бы тебе сказал, что у меня всего лишь сломана нога. Да, перелом сложный, я сейчас не могу ходить, но я не инвалид. Это вполне себе исправляется. Но рвалась ты ко мне по одной причине – деньги. Дай угадаю, у тебя просела аудитория, потому что ты запуталась в собственном вранье? Наших новых совместных фото нет, никакой активности тоже, и твои подписчики стали догадываться, что у тебя не все гладко. Тебе нужен годный контент, что-то, что привлечет к тебе внимание. И этим событием могло стать твое замужество и беременность. Ты хотела быть со мной, «неходячим инвалидом» не потому, что любишь, а всего лишь ради моих денег. Думала, оценю твою преданность и соглашусь на твои фокусы, или же ты просто получишь доступ к моим финансам.
Злата совсем сникает. Кладет ладони на колени, протирает их о ткань юбки. Закусывает губу и…хлюпает носом. Я попал в точку. Жаль, что раньше мне эта мысль в голову не пришла! Все, оказывается, лежало на поверхности, а я, дурак, даже догадаться не смог.
– Но я и правда беременна! – выкрикивает и закрывает лицо ладонями, рыдая в голос.
– Не мои проблемы. Ничем не могу помочь.
– Ты – бесчувственный козел, Бесстужев! – размазывает дорогущую косметику по лицу и вытирает рукавом, оставляя безобразные разводы на одежде.
– Интересно получается – залетела ты, а виноват я, – усмехаюсь, глядя на Злату. Похоже, она действительно в тяжелом положении, раз пыталась втюхать мне историю, сшитую белыми нитками. На что только надеялась? Прав Давид – чокнутая. Но мне ее ни капли не жаль. «Невестушка» достаточно потрепала мне нервы. – Мой тебе совет: обратись к отцу ребенка.
– Зачем?
– Либо он примет тебя с ним, либо ты можешь родить и отдать ему малыша, либо тебе дадут денег на аборт. В любом случае, ты в плюсе. Потому что ребенок тебе не нужен ни черта. Забеременеть не пойми от кого, чтобы повесить его на
