С тех пор, как я уехала в Швецию год назад, поменялся не только мой гардероб, но ещё и отношение к жизни в целом. Теперь я не занимаюсь бесполезным шоппингом, скупая всё, что мне может приглянуться, а разумно делаю покупки. И даже в этом случае, это не спасает меня от безумного количества коробок, которыми теперь почти подчистую заполнена моя небольшая, но уютная квартирка. Но я уверена, что когда я загребу всё это дерь… вещи и разложу их по своим местам, я вполне смогу здесь ужиться. В первую очередь, сама с собой.
Открываю последнюю коробку, которую занесли в комнату, и мой взгляд невольно падает на белоснежную ткань, аккуратно сложенную в самом верху. Его рубашка. Разглядываю воротник, который нежно поглаживала, пока его рука лежала на моей талии. Пуговицы. Вспоминаю, как расстёгивала их, пока он медленно стягивал с меня кофту. Моё дыхание учащается, а обида разрывает сердце в груди на мельчайшие частицы. Куда это всё делось?!
Достаю рубашку из коробки, поджав губы, и смотрю на неё, прищурившись. Хочется разорвать её в клочья, ну, или сжечь и наслаждаться тем, как обгоревшие кусочки будут разлетаться в стороны… Ухмыляюсь, закусив губу, когда представляю эту картину слишком ярко в своей голове, и не замечаю, как оказываюсь в квартире уже не одна.
– Солнце, всё хорошо?
Дёргаюсь, услышав голос папы, и весьма драматично, и даже с агрессией, бросаю рубашку на раскрытую крышку коробки.
– Прекрасно! – агрессивно кидаю и отталкиваю картонный ящик ногой, переведя взгляд на папу, и он сочувственно улыбается.
– Уверена? – он делает шаг ко мне навстречу, но лишь шаг, ведь знает, что, когда я в гневе, я моментально превращаюсь в самое настоящее исчадие ада.
– Мы не общаемся уже три недели, пап. Или четыре. Я сбилась со счёта, – устало проговариваю, с шумом присев на кровать, и тут же чувствую, насколько она мягкая. Повезло мне.
– Может, он занят? – папа присаживается рядом, обняв меня за плечо.
– Я просто… я просто не думала, что всё закончится настолько быстро, – иронично произношу. – И я даже не знаю, что «всё». Понятия не имею, что конкретно между нами происходит, – нахожу папу глазами. – А он даже не пишет мне. Я не знаю. Ничего не понимаю.
– Детка, отношения предполагают разговоры, – папа легко улыбается, а я прищуриваюсь. Да ладно?! – Вам стóит поговорить. Выяснишь всё, что хочешь, – он любовно рассматривает меня и заправляет прядку волос мне за ухо.
– Пап, ты вообще слышишь, что я тебе говорю тут? Он мне не пишет. Как мы можем поговорить? – вскакиваю на ноги, вновь принимаясь за агрессивную распаковку своих вещей.
– Ты же едешь на день рождения Альмы в Швецию? – Устало киваю, не поднимая головы. – Назначь с ним встречу. – В этот же момент вскидываю голову, взглянув на папу с претензией. – Обсуди всё, что тебя волнует, – папа продолжает, а я шумно выдыхаю. – А потом будешь решать, что делать. Не руби с плеча.
– А что насчёт него? Почему я должна назначать встречу? Может, он уже забыл о моем существовании? – саркастически бросаю, резко присев на корточки, и раскрываю крышку коробки в стороны.
– Солнышко, ты это делаешь не для него, а для себя, – папа мягко улыбается, медленно приподнявшись. – Мне пора. Встретимся вечером, – он целует меня в лоб и делает шаг в сторону.
– Пап, – окликаю его, и он поворачивается вполоборота. – Спасибо, – дарю ему нежную улыбку, получив такую же в ответ. – И… я обязательно найду соседа в ближайшее время, чтобы не доставлять тебе неудобства с оплатой квартиры, – проговариваю, словно мужчина, стоящий передо мной, – не мой собственный отец, а мой бизнес-партнёр.
– Ты никогда не доставляешь мне неудобства. Не торопись. Я подожду столько, сколько потребуется.
* * *
– Знаешь, я думала, ты устроишь вечеринку с кучей алкоголя, мужским стриптизом, и снимешь целый дом, чтобы отпраздновать такую дату, – присаживаюсь с Альмой за столик в местной кофейне в центре Стокгольма. – Всё-таки, двадцать пять лет – это почти юбилей.
– Мне кажется, я слишком стара для этого, – моя подруга смеётся, грациозно откинув назад длинные пепельные волосы.
– Тебе не кажется, – откусываю овсяное печенье, опустив взгляд вниз, и коварно улыбаюсь.
– Как я по тебе скучала, – встречаюсь взглядом с Альмой, и она дарит мне нежную улыбку. – Как ты устроилась в Лондоне? Как тебе взрослая жизнь?
– Хорошо, – облокачиваюсь на стол предплечьями, слегка подавшись вперёд. – Но я до сих пор ищу соседку, а то не тяну аренду в одиночку. Папа пока помогает, но мне так неудобно, – мягко вздыхаю.
– Я бы с радостью с тобой пожила, но я пока не собираюсь переезжать в Англию. – Усмехаюсь. – Слушай, а как… – Альма делает паузу, и я прищуриваюсь. – Как Вильям?
– А тут кофе варят же, да? – резко поворачиваю голову в сторону, взглянув на меню на стене. – Интересно, делают что-нибудь эксклюзивное?
– Думаю, да, – Альма не давит на меня, в очередной раз доказывая, что она – лучшая подруга на свете. – Может, сходишь, закажешь нам по чашечке капучино?
Нахожу её глазами, а она улыбается слишком таинственно, заставляя меня задержать взгляд в её хитрых глазах.
– Ладно. Я угощаю.
Встаю из-за столика, подхожу к стойке, за которой скучает бариста. Делаю глубокий вздох, вспомнив о том, что уже давно хочу открыть свою кофейню, только вот мне не хватает денег, мотивации, толчка… Или я всего лишь люблю находить своей прокрастинации хоть какие-то оправдания.
Облокачиваюсь на стол ладонями, усердно читая надписи из меню, и парень наконец поднимает голову и замечает меня, в тот же момент опустив телефон вниз.
– Вам помочь? – Перевожу на него взгляд, мягко улыбнувшись.
– Нет, я уже готова. – Бариста встаёт и подходит к кассовому аппарату с небольшим экраном сверху, подготовившись записывать за мной заказ. – Чашечку капучино, два классических чизкейка и… – я не успеваю закончить, и меня прерывает низкий мужской голос за спиной.
– И малиновый раф. Два, – Вильям протягивает руку вперёд, прикладывая телефон к терминалу оплаты, а я пялюсь на него так, словно не видела его лет десять.
Он обходит меня, и я наконец имею возможность разглядеть его хорошенько. Он (как обычно) выглядит так, как будто сошёл с обложки глянцевого журнала, а, может быть, даже с обложки эротического журнала для женщин за пятьдесят.
Ну, знаете, для тех, кто уже забыл, как выглядит мужской половой орган. Однако учитывая последние события в моей жизни, я уже недели две как превратилась в самую яростную фанатку развратнейшего из выпусков такого рода издания.
Мои глаза сами по себе, не спрашивая моего разрешения, находят сильные мужские руки и выделяющие от напряжения выпуклые вены на предплечьях. Поднимаю взгляд выше, заметив, что серая ткань его футболки ненамеренно натягивается на рельефных бицепсах, и сразу же вспоминаю, как он каждый раз крепко хватает меня и прижимает к себе, но при этом нежно целует, обсыпая кожу моей шеи мягкими поцелуями, и как я каждый грёбанный раз теряюсь от его грубой нежности, улетая в мир сладкого, неописуемого наслаждения.
